Игра с огнем - [13]

Сегодня Дэн оставил свой байк не на улице, а на платной стоянке, и до нее мы добрались за пять минут.

– А чего ты попросту его не бросил? Тебе же всегда везет, – несколько глумливо спросила я, когда мы подходили к стоянке, перепрыгивая через лужи. Честно сказать, Дэн через них перешагивал, а вот мне приходилось прыгать. Зато мы шли, держась за руки. Кроме нас, народа на обычно многолюдной, шумной улице не было. Только проезжали туда-сюда редкие автомобили со все еще работающими дворниками.

– Тут нигде нельзя оставлять транспорт, вот и все. Черт, холодно, – произнес синеглазый, закусывая губу. Его пальцы в моей ладони действительно стали холодными. Я, чуть подумав, остановилась и с улыбкой запасливого человека, вещи которого, несмотря на всеобщие смешки, все-таки принесли пользу, вытащила из рюкзака на свет любимую оранжевую кофту с высоким горлом, длинными рукавами и широким металлическим замком. О ней я вспомнила только сейчас. Обычно у меня еще и обувь запасная есть – сейчас она пришлась бы крайне кстати, но именно сегодня я ее выложила, чтобы рюкзак не был тяжелым.

– Давай, я тебе на плечи накину? Теплее будет, Дэн, – искренне предложила я спутнику, так как знала, что ему действительно холодно. Пару раз Смерч говорил, что с трудом переносит холод и вообще часто мерзнет (тогда я обозвала его девчонкой, но он не обиделся и сказал, что все равно крут).

Синеглазый очень странно на меня посмотрел, чуть помешкав, взял из моих рук кофту, явно согревая в ней пальцы, и скомандовал:

– Я отвернусь, а ты переоденься.

– Чего-чего? – показалось мне, что я ослышалась, и я даже ладонь к уху приложила. С Ветерком явно что-то не то. Может, ему мозг продуло?

– Мы сейчас поедем на скорости, тебя может продуть, заболеешь, – отозвался парень, потирая ладони. – Переоденься. Все равно на улице никого нет.

– Так это тебе же жутко холодно!

– Я могу потерпеть, а вот ты точно простынешь. – Он одарил меня обаятельной улыбкой, огляделся, как воришка на вокзале, и поволок меня под узорчатую арку дома напротив.

– А сам? – сердито спросила я у него, оглядываясь по сторонам. С двух сторон меня закрывали стены, с третьей – Дейл. А четвертая все равно выходила в пустынный двор.

– У меня сильный иммунитет. – Он наклонился ко мне, погладил по щеке и в очередной раз напомнил о своей замечательной удачливости.

Я, почти растаяв от прикосновений, все же заставила его отвернуться и, зорко проследив за тем, чтобы он не подглядывал, переоделась в сухую теплую кофту.

Кажется, он и правда, не поворачивался в мою сторону, но улыбка у Дэна была шикарная, в смысле, веселая, как у пингвина-хохотуна.

– Почему ты на меня так подозрительно смотришь? – весело спросил меня он.

– Да так, – уклончиво произнесла я.

И мы поспешили к стоянке. Приехали домой быстро – почти все дороги были пусты. Зато дождь начался вновь, правда, уже не такой сильный. Дэн остановился около самого моего подъезда, продолжая глядеть на меня все также странно – и это заставляло меня нервничать. С ним что-то происходило, и я никак не могла понять, что именно. Из-за этого я даже в полной мере не могла наслаждаться нашей поездкой, да и в этот раз парень не спешил набирать скорость – ему явно не нравились скользкие дороги.

– Малыш мой, ты мне обещал кое-что рассказать! – вспомнилось мне в общем-то самое главное, когда я снимала шлем и отдавала его в руки Смерчу. А еще вспомнились слова Черри про сестру Ольги. – Что еще за тайны мадридского двора, поведаешь?

– Обещание есть обещание, Бурундук, – кивнул он совершенно серьезно, глядя не на меня, а на яркий фонарь.

– Жалеешь? – неожиданно спросила я самым добродушным тоном, но обожгла брюнета яростным взглядом сумасшедшей ревнивицы. Подумать только, и откуда что взялось? Наверное, мой взгляд говорил Дэну, что если его ответ будет положительным, то кое-кто – и это явно буду не я – вновь станет мерзнуть – только уже в ближайшей луже. Вон, неподалеку от нас целое море раскинулось.

– Нет, – совершенно спокойно и, как мне кажется, искренне ответил он. – А ты?

– О чем? – не сразу сообразила я, потому что в душе возликовала – совершенно неожиданно для самой себя.

– О Кларе, о ком еще?

Я посмотрела под ноги, наклонилась к земле, выдернула замызганный и грязный одуванчик, повертела его в руках и ответила наконец беспечным тоном:

– Не-а.

– Не-а? – Голос Смерча был недоверчивым.

– Не-а, – повторила я и на какое-то время замолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила чуть хрипловатым голосом: – Он, конечно, клевый, умный, стильный, красивый, обворожительный и обаятельный – короче, он намного лучше тебя, Сморчок, но сегодня я кое-что поняла.

– И что же? – вежливым тоном спросил мой собеседник и по совместительству личный водитель.

– Кажется, я сдалась, – ответила я и, глядя на несколько растерянное выражение лица Дэнва, пояснила как-то совершенно спокойно: – Ну, не сможем мы быть вместе, и все. Я это сегодня поняла окончательно и предельно ясно. Я жутко завидую Троллю, что у нее есть возможность быть с Ником. – Я вновь повертела цветок в руках – на подушечках пальцев осталась грязь. – Но сам посуди, я три года боялась подойти к нему, не предпринимала почти никаких попыток, чтобы быть вместе, лишь следила за Кларским издалека и мечтала, – все же призналась я. – Я вела себя в его присутствии, как настоящая дурочка: цепенела, краснела, смущалась… Только сегодня я на удивление вела себя более или менее адекватно в его присутствии! И я говорила себе: «Ничего страшного, Маша, надо просто привыкнуть, и тогда в следующем семестре ты сможешь его завоевать». А через семестр бездействия твердила опять: «Ничего страшного, в следующем году вы точно будете вместе!» И вновь ничего не происходило, потому что Никита и не думал обо мне, а я сама ничего не делала. И все это опять повторялось. Круг за кругом. Наверное, за три года вошло в привычку. – Я усмехнулась. – В общем, я пораскинула остатками мозга, который ты мне еще не успел выесть, доставала со стажем, и поняла. Поняла, что между мною и Никитой не может быть никакого будущего, разве что кроме дружеского. Я бы хотела с ним дружить и знать, что у него все хорошо. Знаешь почему? – спросила я. – Наверное, даже не потому, что он влюблен в другую, а потому, что у меня любовь ненастоящая. В смысле, я, правда, его люблю, но, кажется, как идеал, а не как человека. Поэтому мне и страшно всегда было рядом с ним. Кому не страшно будет рядом с идеалом? Вдруг идеал подумает, что ты какая-то не такая – трагедия всей жизни.