Игра - [5]

А до этого ночью мне приснилось, будто бы я держу в руках билет на теплоход. Утром заглянула в сонник: оказалось, что билет снится вовсе не к поездке или путешествию, а к скорым переменам в жизни, к переоценке некоторых ценностей и пересмотру своих взглядов на жизнь.

– Было бы неплохо, – заметил мой муж. – Может, и ты поехала бы с нами за новыми впечатлениями.

– Поздно уже переоценивать, – не без сарказма ответила я. – В моем возрасте вряд ли во мне что-то может измениться.

– Как знать, – рассмеялась дочь. Вообще-то они правы: всего лишь год назад я и представить себе не могла, что в мою жизнь может прийти столько нового. По прогнозам астрологов этот год должен был стать для меня определяющим. Действительно, все в этом году было важным, все имело значение, и какой-то тайный смысл содержался во многих вещах. Было два знаковых события: первая за последние двадцать лет поездка в Петербург, значение которой для себя я до сих пор до конца не осознала, и безумная гонка в работе из-за поджимавших сроков, и радость от творческого горения при переводе сценария полнометражного художественного фильма. Почему озарения посещают только в момент сильной эмоциональной и даже физической нагрузки? Ведь работать несколько дней и ночей подряд, с небольшими передышками на еду и сон лишь для поддержания жизнедеятельности, это уже и в физическом плане утомляет не меньше мыслительной деятельности. Скорее всего, счастливые секунды даются сверху, для компенсации затраченных сил, но только в минуты полной занятости и огромного умственного напряжения. А усталость и чувство опустошенности – это уже приходит потом, позднее.

Почти год я работала над переводом очень интересного романа еще не ставшего известным молодого эстонского прозаика. Сюжет интересен, но написано таким сложным языком и местами просто непереводимо, что мне не раз в минуты отчаяния хотелось обратиться к автору за помощью, чтобы согласовать какие-то моменты. Я с головой ушла в работу, все остающееся от работы время была с внуками. Но не столько из желания облегчить жизнь своим детям, сколько из потребности контакта с уже подросшими интересными, внешне похожими, но с очень непохожими характерами личностями. Время, проводимое с ними, было подарком, отдыхом, насыщенным множеством эмоций и глубокими чувствами взаимопонимания и любви. Возможно, именно благодаря общению с ними я и успевала замечать происходящее вокруг меня. Общение с малышами, забота о них, занятия с ними, домашние дела, конечно же, замедляли темп работы. А когда работаешь над большой вещью, тогда важен каждый час, о работе думаешь постоянно. И это так трудно, когда спешишь работать, а темп работы замедлен по уважительным причинам. Мои внуки по отдельности и вместе взятые и есть те уважительные причины, к которым я испытываю безграничную нежность, до разрыва души. Я могу порой обижаться на их родителей, что те в очередной раз нарушают мои планы, оставляя малышей со мной. Им же я отдаю всю свою любовь без остатка. И они платят мне тем же. Мы на одной волне. И хорошо, что их сейчас нет рядом, – мне не надо прятать ни от кого своей растерянности и даже испуга.

Глава 2. Встреча в МИД Эстонии

На входе в здание Министерства иностранных дел Эстонии меня встретил невысокого роста угловатый мужчина неопределенного возраста с такой же неопределенной внешностью. Он первым вычислил меня, сам подошел, сухо представился и, убедившись, что я та самая особа, которой он звонил, жестом указал следовать за ним. Хорошо, что по пути к лифту он шел впереди меня и не мог видеть моей ухмылки, за которую меня ругают мои дети и которая обычно появляется на моем лице в таких вот непонятных ситуациях. Если честно, я не из робкого десятка. Но сейчас меня больше всего смутило то, как этот человек при встрече пытливо всматривался в меня, словно хотел найти во мне что-то и не находил. И я даже вычитала в его глазах хорошо скрываемое недоумение. Я почувствовала это. Мне уже знаком такой взгляд. Люди, знавшие меня лишь понаслышке или заочно знакомясь по телефону, при встрече не скрывали своего удивления и признавались, что представляли меня совсем другой. И я чувствовала их некоторое разочарование. Они тоже блуждали взглядом по мне, отыскивая что-то, чего не было. И даже признавались в этом. В самом начале моей трудовой биографии, например в издательстве «Ээсти Раамат», сам директор, обещавший встретить меня у входа, много раз проходил мимо. А когда я, не удержавшись, шагнула к нему, рассмеялся и сказал:

– Вот вы какая, не ожидал… По голосу я представлял вас совсем другой.

– Какой? – спросила я робко.

Директор издательства, мужчина лет пятидесяти, улыбнувшись, ответил: – Может быть, из-за голоса, я ожидал встретить здесь зрелую даму. И я обижалась. Так и сейчас. Кого ожидал встретить на входе в министерство этот симпатичный болгарин? Какую женщину? Думаю, что сравнение явно было бы не в мою пользу.

Поскольку в нашей республике представительства Болгарии нет, то он, как я поняла из его краткого объяснения в лифте, работник посольства Болгарии в Финляндии, оказывающего консульские услуги гражданам трех соседствующих северных стран, приезжал в определенные дни в Таллинн для приема посетителей в отведенном ему для этого кабинете эстонского МИДа. Мы вошли в маленький кабинет, из окна которого открывался прекрасный и совершенно поразивший меня своей новизной вид на город. Для меня, впервые оказавшейся в этом здании, где в советские годы располагался так называемый Белый дом (Центральный комитет компартии Эстонии), открывающаяся с высоты птичьего полета картина города была просто неузнаваемой: впервые увиденные сверху мокрые от дождя крыши домов центра города, внутренние дворы, мансарды и подвесные террасы, и виднеющиеся за деревьями в дымке размытого дождем тумана шпили и купола церквей Вышгорода удивили легкостью и акварельной прозрачностью красок. Возможно, воздушность придавало отсутствие в этой картине мрачной гнетущей серости средневековой городской стены, которую мы видим, находясь внизу. Я забыла о волнении. На душе стало радостно. И я даже не знаю, чему обрадовалась больше: то ли тому, что консул, заботливо повесив на вешалку мое отсыревшее пальто, любезно предложил мне сесть, то ли открывшейся для себя новой картине города.