Игра - [27]

Глава 8. Я обхожу свои владения

Меня разбудила звенящая тишина старинного дома.

Вспомнив, где я, я тут же захотела вскочить с постели. Но мне так хорошо было в этой постели, я давно так хорошо не высыпалась, что снова обняла подушку. Странно: никаких мыслей, никаких сновидений. Полное расслабление. И тут я расслышала тиканье часов: старинный механический будильник с пожелтевшим от времени перламутровым циферблатом с римскими цифрами и зелеными стрелками показывал девять часов, как и мои наручные часы. Значит, разницы в часовом поясе нет.

Нет, надо вставать, сказала я себе. Я приподнялась, облокотившись на локоть, но тут же вновь с удовольствием откинулась назад на подушки и сбросила с ног одеяло. Такого приятного пробуждения у меня не было уже давно. Уютное тепло от печки просто-напросто растопило мое тело, потому и спалось так сладко. Это Марко постарался. А где он сам? Я прислушалась. В доме царила тишина. Тихо было. Ни шороха.

Еще дома, в Таллинне, я обязалась зафиксировать первые ощущения, возникшие при виде дома. Первое впечатление, первый импульс – они самые верные. Дом-крепость, здесь можно пережить трудные времена – странно, что именно такая мысль возникла первой. Какие трудные времена? Почему я так подумала? Но эта мысль была главной.

Я и боялась и желала сегодняшней встречи с домом. То, что было вчера в сгущающихся сумерках, в присутствии посторонних людей – это другое. Теперь же предстояло настоящее знакомство с тем, что теперь вроде бы мое. Непривычно. Спустившись на этаж ниже, я вошла в кухню, довольно просторную, но, несмотря на внушительные размеры, очень уютную, с целым рядом узких окошек по всей ширине стены над кухонным рабочим столом, на котором стояла кофеварка, банка растворимого кофе и пачка обычного молотого кофе. Сложно было совладать с чувствами, глядя на свое новое пристанище. Я даже не стала варить кофе, и без того была возбуждена до предела. Глотнула лишь холодной воды из стоявшего на кухонном столе стеклянного кувшина. Приподняв жалюзи, я отпрянула от неожиданности: вчера, в темноте, все это лишь угадывалось. Я стояла как вкопанная, ошеломленная красотой открывшейся мне панорамы простирающихся до самого горизонта гор.

Вдали виднелись цепи лесистых холмов, за которыми тянулся горный массив. Кажется, это отрог Родопских гор. На севере темнели синие хвойные леса. С запада на горизонте вздымались горы с закругленными вершинами. Самая высокая вершина, спрятанная облаками, едва проглядывалась. Только ее макушка торчала как остров в океане. А перед ней раскинулось волнистое покрывало из зеленых и бурых холмов, исчерченных, словно кровеносными сосудами, извилистыми линиями.

Как я сразу не догадалась, что эти линии – узкие русла ливневых потоков, а не просеки или дороги предприятий леспромхоза, как предполагала я, разглядывая горный ландшафт из окна машины. Это было так удивительно красиво, так необычно, ни одной резкой черты, никаких контрастов, только плавность линий и приглушенные туманом и облаками краски поздней осени. Мне это так понравилось, что я не могла отвести взгляда. Из этого состояния меня вывел Марко.

– Добро утро с тая красоты! – раздался у меня за спиной его приятный, низкий, мягкий голос. Ну вот, и заговорил, обрадовалась я, повернулась к нему, чтобы ответить на приветствие, а его уже и след простыл.

– Добро утро! – крикнула я ему вслед в пустоту коридора и быстро взялась за приготовление кофе в надежде увидеть Марко снова. Раз он заговорил, мне надо воспользоваться случаем и выведать у него все, что он знает про этот дом. Вдруг запахло пирогами. Я подумала, что мне показалось, но нет, все явственнее чувствовался запах выпечки. Только откуда? И тут появился Марко, неся перед собой противень с разогретыми на углях в камине пирожками и булочками, которые мы купили по пути сюда в одном сельском магазинчике.

Марко внимательно приглядывался к моему лицу. Видимо, вечером вчера я здорово его напугала. Марко, наверное, подумал, что что-то случилось. Иначе бы не прибежал. Правда, не в мою комнату, а в смежный с ней кабинет; одну створку двери я оставила приоткрытой, чтобы рассеянный свет желтых светильников в нишах стен освещал мой угол тоже. Марко был очень деликатен. Он ничего не стал спрашивать. Сделав вид, что разгребает давно прогревшие угли в камине, он убедился, что все в порядке и заодно дал мне понять, что если что-то надо, он рядом. Теперь я испытывала неловкость за вчерашнее. Он не понял, почему я расплакалась, как ребенок. Усталость физическая и переизбыток эмоций, но последней каплей в мешанине чувств, конечно же, стала обнаруженная в конверте записка с добрыми пожеланиями от Красимира Банева и несколько довольно крупных денежных купюр, предназначавшиеся, как он написал, «на всякий случай». Запомнил ведь. А ведь взятая с собой на этот всякий случай меховая шапка оказалась здесь весьма кстати.

«Нет, дело не в языковом барьере», – думала я, глядя, как Марко с удовольствием, по-мужски, уминал пирожки. Он не давал возможности начать разговор, лишь изредка поднимал на меня глаза, и мне показалось, что в них снова промелькнуло удивление, как и в момент нашей первой встречи в аэропорту. Такого удивления я почему-то не увидела в глазах его приятеля, Слави Жейнова. Уезжая, Слави пожал мне руку, желая удачи, а садясь в машину, он, кивнув головой в сторону Марко, заговорщицки подмигнул, держись, мол. Ох, да, непростой он, этот Марко Стратев. Как узнать, какое отношение он имеет к человеку, подарившему мне этот дом?