Игра Превосходных - [47]

— Верно, Свен, это был магический выброс, да ещё и очень богато приправленный чувственной силой. Без этого, тебе бы не хватило сил даже на то, чтобы одного серьёзно покалечить, а тут ты троих смог… довольно экстравагантно убить. Как я вижу, твои магические силы не были разорваны от такого внутреннего напора, это хорошо, значит в ближайшую неделю-две твои магические силы начнут скачкообразно расти. Не слишком сильно, но процентов на пять-десять ты вырастешь. Тем не менее, не смотря на такой прогресс, советую тебе такого не повторять — это крайне опасная практика и тебе очень повезло, что ты не лишился своего магического дара, и ещё больше тебе повезло, что ты при этом получил ещё и пользу — теперь при истинном взгляде на тебя будет видно, что ты всё же начинающий, пусть пока и слабый, волшебник, а не будет создаваться ощущение, что ты только близкий к пробуждению обычный человек. Пока отдыхай, а через двадцать минут мы продолжим путь. И спасибо тебе, что помог Селесте.

Учитель Нил отошёл куда-то в сторону и что-то начал делать там, но мне не было видно из-за его спины, что именно. Вместо того, чтобы гадать, я улёгся и, расслабившись, взглянул в себя самого. Посмотрев на реальную ситуацию в своей душе. Итак, могу сказать вот что — из-за сброса всего своего резерва, да ещё и вместе с искуственно удерживаемыми мною излишками магии, мои крайние каналы маны были… грубо растянуты. Это не есть хорошо, на самом деле, ведь такая резкая и грубая работа привела к мини-разрывам по краям каналов. Тут же, не долго мудурствуя, я взял шестую часть всего своего резерва праны и направил его во все каналы, искуственно создавая из праны подобие пробок, которые одним своим присутствием и касанием ускоряли лечение энергетических каналов маны и благоприятно влияли на то, что каналы не сужались. Почему это хорошо? Да потому, что в следующий раз при таком же выбросе маны из себя, даже при незначительном росте оного, я или вообще не получу повреждений, или получу, но совсем мелкие и незначительные. Короче говоря, я, пусть и грубо, имея большие шансы на получение больших травм, но увеличил свою пропускную способность. Нет, она и раньше была не маленькой, ведь я всегда… ну, почти всегда, старался обеспечивать себя лишением маны максимально быстро, но при этом не запуская и иные направления развития. Думаю, это меня и спасло сейчас, ведь всё же и я могу получить травму и то, что за шесть лет этого ни разу со мной не происходило, вовсе не означает, что это невозможно.

Маскировка, благо поддерживаемая подсознательно, показывала, что сейчас я пуст, хотя на самом деле уже начал понемногу восстанавливаться… вытягивая ману из земли! Вот сейчас, лёжа спиной на земле, я вытягивал магическую энергию из оной, пусть и очень медленно, с немалыми потерями, но факт остаётся фактом!

Что касается слов учителя, то теперь мне придётся каждый вечер немного корректировать свою маскировку, что, в общем-то, не проблема и даже благо, ведь чем быстрее начать, тем лучше, правда нельзя переусердствовать, иначе для глаз учителя, у меня будет просто слишком быстрый прогресс. СЛИШКОМ!

Чтобы то, что я сделал, не прошло даром, я начал всеми силами своего разума и своей воли пытаться замедлить выработку маны своими магическими чакрами. Не выходило, от слова совсем! Я старался вновь и вновь, но никакого эффекта не было и чакры работали и дальше, продолжая пополнять мой резерв маной, пусть и не с максимальной скоростью, но с неплохой. Вообще, я заметил, что чакры, сами по себе, редко работают на полную мощность, но в стрессовых ситуациях, когда ты понимаешь, что без этого никак, они начинают приближаться вплотную к максимуму. То же самое, пусть и с меньшим эффектом, происходит при почти полном или полном опустошении резерва. Грубо говоря, когда заполненность твоего резерва опускается ниже трёх-четырёх процентов, мощность работы чакр начинает резко возрастать, а при полном истощении резерва, те вообще работают в форсаж-режиме, примерно на девяносто пять-девяносто семь процентов от максимальной мощности, которая активизируется только при снабжении чакр праной. Всё это было мною выяснено за эти шесть лет экспериментальным путём, а потому оно отложились в моей памяти как нельзя лучше!

Двадцать минут я только и делал, что лежал, пил, ел, хотя последнего не много, и, что самое главное, старался замедлить работу чакр. Подпидку от земли я уже отрубил, стараясь максимально сильно замедлить восполнение резерва. Не факт, что у меня получится и во второй раз провернуть то, что я провернул в этот раз. Даже не знаю, как тогда выкручиваться, но ничего, что-нибудь я придумаю, это точно!

Вскоре мы продолжили путь, но в этот раз учитель Нил шёл в небольшом отдалении, а вокруг него я заметил активное плетение щита, которое, через пять минут дроги, он повесил и на нас с Селестой. Если я правильно понимаю — это плетение третьего круга — щит воздушного порыва, плетение просто при слишком быстро летящем объекте, или слишком массивном, создаёт уплотнение воздуха и после направленное высвобождение в сторону объекта. Лёгкие просто сносит в сторону, а массивные отклоняются. Путь это и третий круг, но по своей сложности он находится почти на четвёртом. И да, это плетение, пусть и не с первого раза и не так же быстро, как Нил, но я смогу повторить. Так же Нил создал и обширное плетение точно находящееся за гранью четвёртого круга, которое превратилось в эдакую паучью сеть, которая раскинулась на огромное расстояние вокруг нас. Видимо, сигналка. Почему Нил и раньше, ещё в первый раз, не поставил её? Ну, так ведь маги — тоже люди… по крайней мере в данном случае это именно так, а потому им своейственно ошибаться, за ними тоже замечается легкомыслие. Вот и учитель Нил, скорее всего, отнёсся к ситуации слишком легкомысленно, припомнив то, что здесь мирная дорога, за что и поплатился. Теперь же он на стороже. Идёт немного впереди, метрах в пяти от нас, готовый при оповещении от плетения создать парочку, а то и больше, опасных плетений и послать их во врага. Сейчас на его лице уже не было той беззаботной улыбки, что я видел всего час назад, ещё до встречи с разбойниками. Теперь его лицо стало словно мраморным и неподвижным, а глаза отмечали любое движение в лесу.