Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [186]

Другим оппонентом стал профессор Питер Блэйни. Он сразу спросил: почему это я сомневаюсь в подлинности даты, отпечатанной на титульном листе? Задаю встречный вопрос: почему он некритически принимает на веру дату, ничем не подтверждаемую, в то время как много фактов свидетельствуют, что она мистифицирована и книга появилась значительно позднее? Но тут выясняется, что Блэйни как библиограф и книговед принимает во внимание лишь «внешние», то есть полиграфические, свидетельства, а факты, «спрятанные» в самих текстах, его не очень интересуют. К тому же, несмотря на приверженность к «внешним» свидетельствам, мой оппонент в данном случае не обратил внимания на те из них, которые противоречат устоявшейся традиции (например, на участие Филда и Оллда ещё в одной мистификации именно в 1612—1613 гг.). Впрочем, перевода моей статьи он не видел, просто узнал, что предложена другая, отличающаяся от традиционно принятой датировка честеровского сборника. Позже, ознакомившись с его превосходным трудом о лондонских книжных лавках^{116}, я стал лучше понимать его мотивы. Он не изучал специально честеровского сборника, но, оказывается, привёл его в своём труде (основываясь исключительно на «Кратком каталоге титульных листов») в качестве единственного примера того, что Лаунз, обосновавшийся к 1610 году в лавке под вывеской «Голова епископа», якобы распродавал полученные от своего предшественника Блаунта книжные остатки. Новая датировка могла потребовать от Блэйни отказа от этого примера и пересмотра характера отношений между Блаунтом и Лаунзом, которые явно не сводятся к простой передаче или продаже лавки. Как я уже упоминал ранее, никаких документов об условиях этой передачи, а тем более о каких-то остатках честеровского сборника или других книг нет и никогда не было…

В апреле 1992 года в Вашингтоне появились 8-й и 9-й номера московского «Огонька» со статьей Инны Шульженко «Логодедал, или Тайна замка Бельвуар», которую прочитали некоторые из тамошних русских; через них начал возрождаться интерес к Рэтлендам среди тех американских нестратфордианцев, кто разочарован продолжающимся отсутствием более определённых свидетельств в пользу оксфордианской гипотезы.

К сожалению, ознакомить подробней более широкий круг американских и английских учёных с результатами моих исследований тогда не удалось. «Шейкспир куотерли» печатать мою статью не стал, так как внутренний рецензент журнала оказался, как и Д. Фостер (совпадение?), сторонником гипотезы К. Брауна. Из текста отзыва, любезно предоставленного мне редакцией, явствовало, что анонимный рецензент считает брауновскую гипотезу единственно возможным решением проблемы шекспировской поэмы и честеровского сборника; он привычно повторяет, что траурные, исполненные печали и скорби поэтические строки появились в связи со свадьбой Джона Солсбэри или совершеннолетием его дочери и т.п. Реквием, погребальная песнь? Презент к свадьбе, не более того! А всё, что не совпадает с такими вот представлениями, для нашего рецензента не более чем прискорбное заблуждение, ошибка…

Однако действительные ошибки, подчас грубые, «украшают» именно анонимную рецензию, свидетельствуя, между прочим, что её автор сам честеровского сборника не читал, а знания о нём почерпнул из справочных изданий. Аноним не знает названия лондонского экземпляра сборника, неведомо ему даже то весьма существенное обстоятельство, что оба главных героя книги умирают! А Джона Солсбэри рецензент, спутав строки в справочнике, которым пользовался, посчитал одним из поэтов — участников сборника.

Кроме повторения брауновских предположений (но уже в форме якобы общепринятых истин) и прямых ошибок рецензия содержит несколько спорных утверждений, которые полезно было бы сделать предметом дискуссии. Так, аноним, как и некоторые другие западные учёные[199], полагает, что уклонение от регистрации печатных изданий в шекспировские времена не считалось нарушением и поэтому можно на факты такого уклонения внимания вообще не обращать. Не вдаваясь здесь в детали различных толкований правил и обычаев, действовавших в Компании печатников и книгоиздателей, я мог бы просто посоветовать учёным, разделяющим такие взгляды (и конечно же, моему рецензенту), ознакомиться с протоколами суда Компании и с соответствующими записями в её Регистре^{117} — эти материалы давно опубликованы, они стоят, и на видном месте, на полках Библиотеки Фолджера и в Британской библиотеке. Так вот, все желающие изучать исторические явления и факты по первоисточникам, не полагаясь только на модные сегодня-завтра теории, найдут там подлинные записи о штрафах и других наказаниях, налагавшихся на членов Компании именно за уклонение от регистрации. Так, например, в сентябре 1613 года за такие провинности был наказан знакомый нам Эдуард Оллд (по времени этот эпизод мог быть связан и с его участием в печатании честеровского сборника). В своей статье я специально подчеркнул, что отсутствие регистрации книги Честера хотя и не является прямым доказательством фальшивости дат на титульных листах, но уж во всяком случае лишает их какого-то подтверждения и даёт полное основание ставить под вопрос, особенно учитывая положение, занимаемое в Компании Блаунтом и Лаунзом, и их обычную практику. Однако рецензент пытается исказить смысл этой бесспорной констатации, представляя дело так, будто для сторонников моей гипотезы вся проблема датировки сборника возникает