Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [187]
Интригующую замену титульного листа в лондонском экземпляре — с выдиркой старого титула, исчезновением имени автора, появлением нового названия со странной «опечаткой», другой даты и эмблемы другого печатника — рецензент, конечно же, «объясняет» предполагаемыми «коммерческими соображениями» Мэтью Лаунза, который хотел-де таким путём быстрее избавиться от нераспроданных за десятилетие «остатков» книги, полученных от Блаунта вместе с книжной лавкой. Предположения о такой или сходной «распродаже» были специально рассмотрены и подвергнуты критике в моей статье, но рецензент как ни в чём не бывало повторяет одно из них.
Ни единым словом не отозвался аноним на чрезвычайно важные внутренние, заключённые в тексте честеровской книги свидетельства, анализу которых посвящена значительная часть рецензируемой им статьи. Даже на такие уникальные, как полное соответствие истории Голубя и Феникс странному браку Рэтлендов, их окружённому тайной уходу из жизни, совпадающему по времени со смертью Джона Солсбэри, на особенности вклада Бена Джонсона в связи с его особыми отношениями с Рэтлендами и др. Трудно понять, как можно было пройти мимо всех этих поразительных и бесспорных фактов, к тому же впервые установленных и проанализированных, просто не заметить их! И меня уже не удивило, что анонимный оппонент не обратил внимания и на открытие российскими исследователями неизвестных до того водяных знаков в Вашингтоне и Лондоне…
Я задержался на этом эпизоде не для того, чтобы отсюда делать однозначные выводы о принятой в американских научных изданиях практике анонимного предварительного рецензирования. Она, вероятно, имеет и свои положительные стороны. Но бесспорно и другое: внутренний рецензент, придерживающийся в каком-то вопросе устарелых, а то и попросту ошибочных взглядов, порой имеет возможность перекрывать своим коллегам доступ к новым идеям. Особенно прискорбно выглядит такая практика, когда речь идёт — как в данном случае — о публикации переводов работ иностранных авторов, содержащих результаты новых исследований, уже опубликованных и дискутируемых в других странах. Ведь мнения иных западных учёных могут (когда они имеют возможность ознакомиться сами с такими работами) оказаться прямо противоположными суждениям анонимного рецензента. Согласие ряда учёных с моей датировкой и идентификацией прототипов Голубя и Феникс является наглядным тому примером. Направленное же фильтрование (то есть фактическое цензурирование) научной информации, включая международную, сообразно консервативным представлениям групп учёных, претендующих на монопольное обладание истиной, даже когда речь идёт о частных проблемах, характерно сегодня для западного университетского шекспироведения, и прогрессу этой науки такая практика отнюдь не способствует.
Эпизод с рецензентом американского журнала важен и в другом отношении. Он показывает отсутствие серьёзных научных аргументов против новой гипотезы о датировке и смысле книги Честера. Повторение же старых, противоречащих многочисленным фактам и логике догадок и предположений заменить научную аргументацию никак не может. Ошибок и несоответствий в основных положениях нашей гипотезы оппоненты найти не смогли. Герои шекспировской поэмы и честеровского сборника установлены, нужно лишь время и научная объективность, чтобы обретённая истина стала очевидной для всех.
Что же касается статьи о Голубе и Феникс, то она всё-таки была напечатана в 1998 году на английском языке в сборнике, изданном Делаварским университетом (США)>>{118}. В предисловии составитель профессор Джозеф Прайс характеризует датировку честеровского сборника 1612 годом и идентификацию его героев с четой Рэтлендов как убедительные. Появились и возражения, о которых мы поговорим в обзоре полемики вокруг «Игры об Уильяме Шекспире». Надеюсь, что публикация «Игры» на английском языке (2003 г.) увеличит шансы на участие английских и американских учёных в продолжении конкретных исследований на этом чрезвычайно важном и перспективном направлении. Необходимо продолжить поиск как документов того периода, относящихся к кругу Рэтлендов — Сидни — Пембруков — Саутгемптонов — Бедфордов — Дорсетов, так и книг, отпечатанных Филдом, Оллдом, Джаггардом на бумаге с теми же уникальными водяными знаками, с использованием тех же полиграфических реалий. Не мог же печатник использовать этот набор только один раз и потом выбросить! Это относится и к бумаге. Значит, где-то в Лондоне, Вашингтоне, Калифорнии или где-то ещё, в научной библиотеке, в специальном хранилище, эта заповедная книга (а может быть, и не одна), способная поставить окончательную точку в решении важнейшей и труднейшей проблемы, ждёт нас. Как ждал целых четыре столетия невиданный доселе единорог…
Мне уже доводилось приглашать англо-американских коллег к научной дискуссии о книге Честера>{119}. При этом в интересах дела совсем не обязательно сразу затрагивать «шекспировский вопрос», отпугивающий многих тамошних шекспироведов, — ведь проблема датировки и определения прототипов и сама по себе заслуживает и требует глубокой и объективной дискуссии, время для которой пришло. Но, разумеется, я отдаю себе отчёт, как непросто «раскачать» на полноценную дискуссию западных коллег, если её тема затрагивает этот самый кажущийся кое-кому злополучным «вопрос».
