Игра Нептуна - [2]

— И что вы предлагаете? — спросил Данглар.

— Начнем все сначала. Барон нас обманывает. Он кого-то покрывает, возможно, свою дочь.

— И дочь позволит отцу отдать себя на заклание?

Адамберг перевернул следующую страницу. Педант Данглар терпеть не мог, когда шеф брал в руки что-то из его вещей: комиссар излишней бережностью не отличался.

— Такое случается, — ответил Адамберг. — Аристократические традиции, предполагаемое снисхождение к слабому старику. Повторяю: слишком уж резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Без полутонов, без светотени. Значит, есть тут какая-то закавыка.

Данглар так устал, что ему внезапно захотелось забрать свой рапорт и послать все к черту. А еще — вырвать у Адамберга газету, с которой тот так небрежно обращался. Прав комиссар или нет, из-за его неясных предчувствий придется проверять проклятые признания барона. Эти вечные предчувствия напоминали Данглару прозрачных бесформенных медуз, колышущихся на поверхности воды, и действовали угнетающе на строго рационалистический ум капитана. Он их, конечно, всегда проверял, ведь, вопреки всякой логике, они почти всегда подтверждались. Дар предвидения вел Адамберга от успеха к успеху и в конце концов привел его сюда, за этот стол, на это место, сделав тем, кем он теперь являлся — странным, грезящим наяву шефом уголовного розыска Тринадцатого округа. Сам Адамберг ни в какое предвидение не верил, говоря, что все дело в знании жизни и людей.

— А вы не могли сказать мне об этом раньше? — спросил Данглар. — Зачем я тратил время на печатание?

— Я сообразил сегодня ночью, — сказал Адамберг. — Когда размышлял о Рембрандте.

Он отбросил газету — на него внезапно, как выпустившая когти рысь, навалилась боль. Удар под дых, подавленность, пот на затылке… Сейчас пройдет, уже проходит.

— Но в таком случае, — продолжил Данглар, беря в руки рапорт, — нам придется остаться.

— Когда мы уедем, это дело будет вести Мордан, он прекрасно справится. Что у нас с Квебеком?

— Префект ждет нашего ответа завтра в два часа дня. — На лице Данглара читалась явная тревога.

— Прекрасно. В десять тридцать соберите тех, кто едет на стажировку, в Зале Капитула. — Помолчав, он добавил: — Данглар, вам не обязательно в этом участвовать.

— Вот как? Префект сам составил список участников. И я иду первым номером.

В этот момент Данглар совсем не был похож на одного из лучших сыщиков отдела. Страх и холод лишили его обычного достоинства. Некрасивый, «недообработанный природой» — по его собственным словам, — Данглар делал ставку на безупречную элегантность, чтобы компенсировать «никакое» лицо и бабьи плечи и придать английский шарм своей долговязой и отнюдь не атлетической фигуре.

Сегодня осунувшаяся физиономия, куртка на меху и моряцкий берет сводили на нет все усилия Данглара. Берет, должно быть, принадлежал одному из его пятерых детей. Данглар срезал помпон под корень, но оставшийся на его месте маленький красный хвостик выглядел ужасно смешно.

— Можно сослаться на грипп по вине котла, — предложил Адамберг.

Данглар подул на руки в перчатках.

— Через два месяца я должен получить майора, — пробормотал он, — и не могу рисковать повышением. У меня пятеро детей на шее.

— Покажите мне карту Квебека и объясните, куда мы едем.

— Я вам уже говорил, — ответил Данглар, разворачивая карту. — Вот сюда. — Он ткнул пальцем в точку в двух лье от Оттавы. — В чертову дыру под названием Халл-Гатино, где ККЖ расположила одно из отделений Национального банка генетических данных.

— ККЖ?

— Я вам уже говорил, — повторил Данглар. — Канадская Королевская жандармерия. Полицейские в сапогах и красной форме, как в старые добрые времена, когда ирокезы еще были хозяевами на берегах реки Святого Лаврентия.

— В красной форме? Они до сих пор это носят?

— Только ради туристов. Если вам так не терпится уехать, поинтересовались бы, куда попадете.

Адамберг широко улыбнулся, и Данглар опустил голову. Он собирался поворчать, а в Зале сплетен (точнее, в закутке, где стояли автоматы с едой и напитками) говорили, что улыбка Адамберга способна не только сломить любое сопротивление, но и растопить арктические льды. Данглар реагировал на эту улыбку как девчонка, а не как пятидесятилетний мужчина, что его самого дико бесило.

— Я знаю, что эта самая ККЖ находится на берегу впадающей в море реки Оттавы, или Утауэ, — заметил Адамберг, — и что там водятся дикие гуси.

Данглар глотнул вина и суховато улыбнулся.

— Казарки, — уточнил он. — А Утауэ впадает не в море. Она в двенадцать раз длиннее Сены, но впадает в реку Святого Лаврентия.

— Пусть, раз вы настаиваете. Вы слишком много знаете, чтобы отступить, Данглар. Вы в обойме и поедете. Успокойте меня, скажите, что это не вы повредили ночью котел, а потом убили мастера, он ведь так и не пришел?

Данглар оскорбился:

— Зачем мне это?

— Сковать инициативу, придушить в зародыше даже намек на приключение.

— Вредительство? Вы верите в то, что говорите?

— Мелкое вредительство. Лучше сломанный котел, чем рухнувший в океан «боинг». Таков истинный мотив вашего отказа? Не так ли, капитан?

Данглар бухнул кулаком по столу, вино брызнуло на донесение. Адамберг вздрогнул. Данглар мог ругаться, ворчать или тихо дуться, выражать неодобрение разными способами, но он был культурным, воспитанным, очень добрым и скромным человеком. Вывести его из себя могло только одно. Адамберг напрягся.