Игра Луны - [8]

Нацумэ даже не догадывалась, что ее поселили в покоях ее уже мертвой сестры. Первым же делом она попыталась выяснить что-нибудь у слуг, но они все, как один отвечали, что ничего не знают… будто Томоэ вместе с первой женой уже давно переехали в другой дворец. И где этот другой дворец?

— В Эдо… — ответил ей однажды старейшина Ильвидор.

— Эдо? Но это же?

— Ты думаешь на белом свете только одна Япония? И второй замок Цукиёми, называемый «Эльсшфера» находится в Эдо.

— А я могу туда попасть, чтобы увидеться с сестрой?

— Сможешь, и обязательно туда попадешь… непременно…

Нацумэ открыто отказывалась исполнять роль покорной жены. Цукиёми ни разу не посетил ее палаты со дня свадьбы, и она откровенно этому радовалась, продолжая тренироваться. Она полагала, что если он захочет взять ее силой, то она скорее убьет его, а если не получится то себя…

Как попасть в этот второй замок? Замок, где держат ее сестру…

Нацумэ-химэ всячески избегала Цукиёми, чем вызывала его злость и негодование. Над ним уже начинал посмеиваться весь пантеон, что, мол, Бог луны не может приструнить уже третью жену по счету. Это настолько злило Цукиёми, что он естественно не мог воспылать никакой любовью к принцессе Нацумэ. Тем более, он и не мог ее полюбить… никогда…

В конце концов, Нацумэ и Цукиёми сильно разругались из-за того, что тот отказывался отвезти ее к сестре. Нацумэ заперлась в своих палатах, принадлежавших когда-то Томоэ, и безутешно забившись в нишу в стене, рыдала. В горе одеял и подушек в нише она случайно заметила белый листок бумаги, она вытерла слезы и вытащила его. Он был свернут пополам, на верхней стороне аккуратным подчерком было выведено:

«Для Нацумэ».

Это подчерк сестры. Это написала Томоэ. Дрожащими руками Нацумэ развернула письмо и стала читать:

«Нацумэ, вероятнее всего, когда ты найдешь это письмо, меня уже не будет в живых. Точнее частичка меня будет жить в каждой из моих дочек, но я перестану существовать. Скорее всего моих детей отправят в другой замок в отдаленном мире. Мы больше не сможем увидеться. Поэтому это письмо последнее, что я могла бы оставить тебе. Я стремилась защитить тебя, поэтому отослала подальше от этого проклятого дворца, но даже это не помогло. Знаю… ты хотела меня защитить, поэтому сама решилась на брак с Цукиёми.

Нацумэ, пока не поздно… пока у тебя еще нет детей от него, убегай из дворца, как можно дальше. Если ты забеременеешь от него, то у тебя непременно родятся девочки, красавицы… Юные богини-войны, они будут очень красивыми, потому, что сожрут твое собственное тело и выпьют твою божественную силу. Это результат действия проклятия, наложенного на Цукиёми. Нацумэ, беги, умоляю тебя… беги, как можно дальше, чтобы он тебя никогда не нашел. Это проклятие можно снять лишь одним способом — сделать так, чтобы Цукиёми полюбил тебя. Но, предупреждаю тебя, это не возможно. Я пыталась, и ничего не выходило, тогда я обратилась за помощью к ведьме. И она рассказала мне правду о том, как Цукиёми получил это проклятие. Поверь мне… он никогда и никого не полюбит, кроме той девушки, что его любила. Ее призрак и сейчас, наверное, живет под древом, вечно цветущей сакуры. Навсегда затерянная во времени между сотней разных миров. Мне жаль. Жаль их обоих. Поэтому я все-таки решила выносить этих детей. Ты знала Нацумэ? Знала, что древо вечно цветущей сакуры, которое наполняет своими розовыми лепестками весь мир Авангаруума, названо в ее честь? В честь девушки, которую полюбил сам Цукиёми и девушки, так трагично окончившей свою жизнь. Наверное, она очень красивая, красивее, чем любая из нас…»

Нацумэ плакала, серебряные слезы стекали с ее глаз, и она плакала. Ночью ей не хотелось спать, она накинула черный шелковый халат. И побрела по веранде вдоль всего дворца, осматривая все великолепие Площади Пяти Лун. Дворцы, идущие по всему периметру веранды, устланной розовыми лепестками. Сияющие разными цветами луны… и водопад, стекающий с островка, на котором росло огромное древо с множеством ветвей… тихий ночной ветерок разносил лепестки сакуры по всей Площади. Она заметила Цукиёми, который молчаливо вытянул руку, на нее упал один лепесток, он сжал его… Нацумэ подкралась ближе, видимо Цукиёми не ожидал, что кто-то его увидит. В истинном лунном свете, он был еще красивее, чем прежде. У Нацумэ-химэ защемило сердце. Цукиёми смотрел далеко на водопад и на древо. Нацумэ боялась пошевелиться и нарушить его покой, она просто наблюдала за ним. У него на лице была лишь печаль, и тут он отчетливо произнес, глядя вдаль:

— Сакурахару… — и в этом имени было столько боли и печали, что Нацумэ невольно снова заплакала. Та самая девушка… та единственная, его любовь — Сакурахару… «Весенняя сакура».

Весенняя сакура, вечно цветущая… вот почему древо так назвали. Так значит, это древо и есть, она?

— Это она, да? Сакурахару? — сквозь слезы Нацумэ все же подала голос. Цукиёми обернулся и удостоив третью супругу презрительным взглядом, ответил:

— Я убил твою сестру. И убил Богиню, бывшую до Томоэ моей женой… и тебя я тоже убью… но парадокс в том, что сколькими бы я не пожертвовал… ее мне не вернуть.