Игра колибри - [9]

Но девушка уже удалялась от него, вернувшись вновь на тротуар. Он видел ее упругий зад, видел спину и острые локти, ритмично рассекающие воздух. Через три минуты он догонит ее – рядом с парком у частной школы Вуди Керна, но надо торопиться. Человек быстро сгреб спальный мешок в мусорный пакет, закинул его на заднее сиденье серебристого седана, затем достал из багажника бутылку с отбеливателем и щедро полил тротуар в том месте, где лежал спальник. Сев в машину, он отъехал от дома и уже на ходу стянул грязную рубашку и сорвал с лица наклеенные бороду и брови. Стараясь не отвлекаться от дороги, человек приклеил вместо бороды усы и, мельком глянув на себя в зеркало заднего вида, надел солнечные очки. Этого хватит.

Он нагнал ее рядом с парком, как и рассчитывал. Линдси одной рукой держалась за бок, а другой опиралась на дерево, пытаясь понять, что с ней происходит. Человек припарковал машину, брызнул на шею и на запястье из флакончика и, схватив с соседнего сиденья бутылку с водой, направился к Линдси. Мимо проехала пожарная машина, ниже по улице прогуливалась дамочка в желтом спортивном костюме с мопсом на длинном поводке. Еще немного, и город проснется. Улицы наводнят люди, забурлит жизнь, но пока этот богатый район в пригороде спит и видит последние радужные сны.

– Мэм, вам плохо? Мэм? – проговорил человек, приблизившись к Линдси.

На ее коже проступил глянец от пота, топик явно стеснял дыхание, и она не сразу обратила на него внимание.

– Может, воды? – Он протянул ей уже открытую бутылку, нарочно сдавив ее, чтобы вода заструилась по пальцам.

– Да, пожалуй. – Тяжело дыша, она взяла бутылку и сделала пару глотков.

Ей тут же полегчало. Она пошевелила ступней, уперев носок в землю, и поняла, что то онемение, которое так испугало ее, стало проходить. Линдси посмотрела на человека и постаралась улыбнуться, в знак благодарности.

– Я врач, у вас, кажется, приступ, обезвоживание, дело обычное, но лучше повременить с пробежкой. – Человек говорил быстро, стараясь заглянуть ей в глаза. – Давайте-ка я подвезу вас до дома, так мне будет спокойнее…

Голова Линдси шла кругом, и она не могла сосредоточиться. Человек что-то говорил, она поняла, что он врач, он помог ей и хочет довезти до дома. Вот его рука прикасается к запястью, и он увлекает ее за собой, как в детстве Билли Чейз таскал ее к песочнице, чтобы показать очередную песочную башенку. Она безвольно идет следом, ждет, пока откроется дверь машины, садится в кресло. Человек обходит машину, садится рядом, затем тянется рукой под кресло, что-то тянет вверх и отпускает. Линдси чувствует укол, похожий на прививку, и на секунду ее сознание вспыхивает.

– Что это было? – Она резко запускает руку между сиденьем и ногой и с удивлением изучает капельку крови на пальце. – Это же…

В следующий миг она пытается выскочить из машины, сама не понимая почему, но где-то внутри себя осознавая, что с этим доктором не все в порядке. Она хватается за ручку, но тут же понимает, что ее нет. Она не может открыть дверь изнутри. Человек бесцеремонно хватает ее за шею и с силой наклоняет вперед. Линдси хрипит, от ужаса из горла вырывается некое подобие мычания, а хватка все сильнее. Человек бесцеремонно бьет ее по голове, еще раз и еще, пока мир вокруг не исчезает и не наступает черное ничто…

Глава 6 19.02. Пятница

Все те дни я спал в гостевой спальне первого этажа, ожидая, когда привезут кровать в мою комнату. Как оказалось, ночевать там довольно удобно для холостого мужчины, заказывающего доставку ужина на дом. Кухня рядом, до телевизора и мастерской рукой подать. Помню, тогда мне особенно понравились панчетта и «цезарь» с настоящим соусом, золотистым от яичных желтков и с ярким вкусом пармезана. Панчетта, отдаленно напоминающая привычное сало с внушительной прослойкой мяса, отлично подходила для употребления с хлебом либо для жарки с картофелем.

Каждый вечер я покупал хрустящий хлеб в «Торро Бьелле» и по дороге домой обязательно съедал румяную корочку, запивая холодным и жирным молоком. Такое действо дарило неописуемую радость победы над почти забытой детской проблемой – принести домой целый и невредимый хлеб. Я хорошо помню, как меня, тогда еще пятилетнего ребенка, отчитывали за то, что я уминал корочку, пока возвращался домой! А теперь я мог делать это осознанно и безнаказанно прямо здесь, в Пасадене, где никому нет до этого дела и никто не обращает внимания на радостного мужчину, жующего хлеб в тени старого апельсинового дерева.

Помню я и первую ночь, проведенную в спальне второго этажа. Обычная ночь с россыпью звезд и еле уловимым запахом океана, который угадывался при каждом порыве прохладного ветерка. Уставший после долгой работы в мастерской, я поднялся наверх, чтобы без промедления рухнуть на новую кровать, но тут же замер посреди темной комнаты, внезапно осветившейся светом из окна напротив. Алиса! Ее комната! Она переехала в родительскую спальню, шторы которой всегда были плотно задернуты, поэтому я совершенно забыл, что за черным зевом окна напротив вообще существует жизнь.

Теперь же окно было открыто, и лишь слегка сдвинутые полупрозрачные занавески, будто сонные веки, виднелись в нем. Захваченный видом ее спальни, я стоял не шевелясь, разглядывая то, что так хотел увидеть воочию. Кровать, точнее часть кровати, за ней шкаф с зеркальными дверцами, в которых отражается вся спальня, даже невидимый мне уголок с маленьким столом и полкой с иконами и лампадкой из кровавого стекла в позолоченной оправе.