Игра колибри - [11]

– Мы с тобой одной крови, ты и я, – повторил я заученную в детстве фразу из известного мультфильма и тут же перевел на английский.

– Это красивая или грозная фраза? – поинтересовалась она, пытаясь произнести первые несколько слов.

– Это универсальная фраза. Если ты скажешь ее русскому человеку, то он непременно отнесется к тебе чуть теплее и, скорее всего, выручит, случись с тобой беда.

– А откуда она? – Алиса закуталась в полотенце и втянула голову в плечи.

– Так говорил герой Киплинга, Маугли, когда ему встречались дикие звери в джунглях. После этой фразы мальчика уже не хотели съесть, а зачастую даже помогали ему.

– Русские сравнивают себя с дикими зверьми? – Она с любопытством прищурилась и вопросительно посмотрела на меня.

– Скорее так русские пытаются объяснить другим, особенно тем, кто потерял человеческое лицо, что они все-таки люди и вести себя надо по-людски.

– Круто, теперь я знаю секретный пароль и могу запросто общаться с русскими! – Она хлопнула в ладоши и тут же, приуныв, попросила повторить фразу.

Я повторил и сделал это еще несколько раз, прежде чем у Алисы получилось сказать ее целиком.

– Как у тебя на личном фронте? В прошлый раз ты выглядела совсем разбитой… – поинтересовался я, словно между делом.

– Пустяки, Адам, уже отболело, мало ли дураков на земле?

Она говорила с улыбкой на губах, но глаза… Ими соврать куда сложнее. Обычно смеющиеся, при этих словах они вновь сделались серьезными и задумчивыми.

– Расставание всегда болезненно, Алиса. Людям свойственны привязанность и банальная привычка, но со временем это проходит. – Я попытался произнести это на все той же мажорной ноте, и у меня почти получилось.

– Не хочу сейчас говорить об этом…

– Нет проблем! – напустив наигранное безразличие, ответил я.

– Мы с тобой одной крови, ты и я, – проговорила Алиса. – Спасибо за вечер. Я, наверное, пойду.

– До свидания, Алиса. – Я взял из ее рук полотенце, и на секунду наши взгляды встретились, как часто бывает при неловком расставании, когда каждому остается что сказать, но никто не решается этого сделать.

Бриджид, моя милая Бриджид… Помню, как она заинтересовалась этой самой фразой, которой я научил Али, и просила меня объяснить ей подробнее, что именно я вкладываю в это понятие. Я говорил, вспоминая что-то из детства, рассказывая, как мы играли в индейцев и каждый стремился быть непременно самым главным, а она водила золотым пером по глянцевой бумаге, глядя на меня поверх очков. Перо изредка поскрипывало, когда Бриджид размашисто выводила английскую «у» или «b», a я пытался понять, что искала тогда в моей компании Алиса, упрямо приписывая ее желаниям чувства, которых, быть может, она и не испытывала.

Обсуждали мы и тот вечер, теплый и по-своему памятный для меня. Я вспоминал, как она смеялась, громко и звонко, и смех этот разлетался над крышами окрестных домов, будто сообщение, что здесь и сейчас есть двое людей, которым очень хорошо в эту минуту. Это осталось в памяти, как время, когда человек, в особенности влюбленный, находится в состоянии ожидания некоего ответа, который с каждым днем все больше видится ему как долгожданное «да».

Глава 8 Электрический урок

Пробуждение было не самым приятным. Вначале вернулась боль… Линдси казалось, что к ее голове прикладывают два только что отваренных яйца. Она покрутила головой, прежде чем открыть глаза и увидеть место, где она оказалась. «Этого не может быть», – подумала она, но картинка, стоявшая перед глазами, никуда не исчезла. Линдси пошевелила пальцами и поняла, что руки лежат на подлокотниках массивного кресла, но вот опустить голову вниз, чтобы как следует разглядеть собственные ноги, у нее не получилось. Ошейник немного перекосило, и он упирался в подбородок, не давая ей свободно крутить головой.

Испуг сменился приступом паники, губы сжались. Готовая расплакаться и забиться в самой настоящей истерике, она попыталась вскочить на ноги, но тут же ее буквально оглушило. Шею свело, электрический капкан окутал каждое мышечное волокно и на мгновение выкрутил его, как отстиранное белье.

– Ты делаешь то, что я говорю, – прошептал голос за спиной, – если ослушаешься, урок боли тут же повторится, это понятно? Кивни!

– Кто вы, что вам нужно? – выкрикнула Линдси, выкручивая руки, притянутые к подлокотнику стальными обручами.

Боль тут же сдавила шею. Мир на мгновение померк, а когда волна спала, она ощутила, как горячий поток мочи согрел ягодицы.

– Кивни, если поняла! – повторил голос.

Злость и отчаяние не давали Линдси оценить происходящее, и, вытянувшись вверх, насколько это позволяли сделать стальные путы, девушка закричала в исступлении, выплескивая эмоции. Она – тот центр мира, вокруг которого вершатся судьбы людей, она – спортивная и обаятельная, с грандиозными планами на следующие тридцать лет – только что обмочилась на глазах у какого-то психопата! «Нет, это не может быть правдой, не может!» – кричал ее внутренний голос…

Очередной разряд был куда длиннее предыдущих, и теперь мир погрузился во тьму полностью. Стерлись звуки, исчезли переживания. Она вновь стояла на том самом тротуаре со Стиви. У нее длинные волосы, и она говорила ему правду, самую настоящую правду, о себе, о прошлом, о будущем и, конечно, о нем. Ей хорошо от этого, правда исцеляет, спасает из болота постоянных недомолвок и лжи… И это хорошо, так хорошо говорить ее, эту правду, так просто!