Игра колибри - [14]

– Тебе разве плохо, а? – Он перехватил книгу, заложил между страниц указательный палец и, словно средневековым веером, приподнял Линдси подбородок. – Ты делаешь то, для чего лучшим образом приспособлена, вот и все! Уясни это, Линдси, и тебе откроется радость служения…

– Я стараюсь понять, Вильгельм. – Она моргнула и сглотнула, чувствуя, как ошейник уперся в шею.

– Вот и славно. – Он усмехнулся. – Знаешь, обычно они держатся месяц или около того, прежде чем я могу доверить им себя, но ты преодолела предрассудки бытия куда быстрее… – Он оттянул большим пальцем нижнюю губу и посмотрел на зубы Линдси.

– Все хорошо? – проговорила она, ощущая солоноватый привкус его кожи.

– Да, все хорошо, продолжай. – Вильгельм вернулся к чтению.

Руки Линдси горели огнем. Она устала и еле держалась, чтобы не закрыть глаза. Она хотела спать, и все остальное мало ее заботило. Урок она усвоила быстро, делай то, что хочет Вильгельм, и боли не будет. Оставался один вопрос, когда он займется ею всерьез. Комнату с секс-качелями и огромной кроватью она убирала уже дважды, но Октябрь пока не притронулся к ней, не приказал сделать ему приятное или нечто в таком роде, он просто наслаждался массажем и просил готовить еду из поваренной книги, мыть посуду, убирать, стирать и гладить белье.

Она часами молчала, а когда он просил говорить с ним, старалась отвечать коротко. Ошейник быстро научил, что перечить Вильгельму не стоит. Одно слово, один косой взгляд – и боль вернется, выкручивая шею и нагружая сердце. А силы ей нужны, чтобы попытаться сбежать из этого дома. Но теперь, когда он показал ей, как работает яд, надежда на побег таяла с каждым днем. Даже если она убьет его во сне, спастись не получится…

Он оставил ее запертой в ванной комнате на десять минут, а когда вернулся, она могла лишь дышать и шевелить кончиками пальцев. А противоядие – это сам дом, его система вентиляции впрыскивает противоядие в воздух, и только это позволяет ей жить. Октябрь каждый день заправлял систему новой порцией антидота, и случись что с ним, непонятно, как она сможет прожить хотя бы один час! Наручники или веревка не нужны… Он не боялся оставлять на столе нож и не боялся спать в ее присутствии.

На ночь Вильгельм оставлял Линдси рядом с собой, и она спала у изголовья кровати прямо на полу. Она наряжалась в вещи, которые он приносил ей, ночные рубашки, обычное нижнее белье и халаты. Она должна была ходить перед ним и всячески изображать недотрогу. «Прелюдия – лучшее, что есть в акте любви», – любил повторять Октябрь.

Еще он был помешан на чистоте. В ванной комнате вентиляция не работала, и, чтобы не рисковать, Линдси научилась принимать душ за пять минут, хотя в прежней жизни редко укладывалась в час. Вильгельм любил смотреть на нее в душе и часто просил рассказывать ему о прошлом, со всеми интимными подробностями. Вскоре он начал и вовсе требовать от нее спорить с ним, доказывать собственную правоту по тому или иному поводу.

При просмотре новостей Линдси должна была давать оценку увиденному, а утром, когда Вильгельм читал утреннюю газету вслух, ей полагалось обязательно прицепиться к чему-нибудь и начать критиковать! Собственно говоря, он просил ее быть самой обычной Линдси, способной пилить мужика и всячески трепать ему нервы. Это было не сложно, пока она не осознала, чем все это закончится…

Глава 11 29.02. Понедельник

Утро началось с двух чашек кофе и холодного душа. Телевизор исторгал из себя последние новости, и, естественно, по большей части плохие. Сперва шел блок, посвященный политике, где в очередной раз прошлись по России и ее агрессивному поведению на международной арене. Дальше шли городские новости. Пятеро журналистов тыкали микрофонами в лицо явно уставшего мужчины лет пятидесяти и требовали новостей по делу Октября.

– Скажите, мистер Гассмано, сколько еще лет женщины Калифорнии будут бояться ходить по улицам города? – истерично спрашивала рыжая бестия с микрофоном, похожим на молот кузнеца.

– Люди хотят знать, как далеко вы продвинулись? – перебивал ее матерый корреспондент примерно одного возраста с замученным Гассмано, но, в отличие от седого представителя закона, имеющий огромную лысину, которая играла бликами в лучах солнца.

– По очереди, – оскалился Гассмано, и внизу экрана появилась рамка с белыми буквами: «Специальный агент отдела по борьбе с серийными убийствами Патрик Гассмано».

Я поймал себя на мысли, что такие отделы ФБР и в России, и в Америке борются именно с убийствами, а не с убийцами, то есть работают с фактом, а не с причиной, хотя в действительности, конечно, это не так. Тут же вспомнилась забавная статья в газете, вычитанная еще в восьмидесятых, о канцелярите и его причинах. Идея довольно простая: когда у руля стоят безграмотные, общество пытается подстраиваться под них, начиная выдавать в эфир свойственные руководству глупости вроде: «В данное время ведется активная работа под чутким руководством…» Ох уж это чуткое руководство, добралось и до ФБР. А как же простое русское «Мы работаем»?

– Что можете сказать по существу? – продолжала тем временем юркая женщина с короткой шевелюрой и ярко-зеленой заколкой.