Игра Эндера. Глашатай Мертвых - [9]

Эндер кивнул.

— Хорошо. Тогда давай скажем им.

Мать заплакала. Отец крепко прижал Эндера к себе. Питер потряс его руку и сказал:

— Везет же некоторым маленьким тупоголовым дерьмоедам.

Вэлентайн поцеловала его, и ее слезы остались на его щеке.

Не надо было собирать чемоданы. Никаких личных вещей. Школа обеспечивает всем, начиная от формы и кончая школьными принадлежностями. Что касается игрушек, то есть только одна игра.

— До свидания, — сказал Эндер. Он взял полковника за руку, и так, рука в руке, они вышли за дверь.

— Убей за меня несколько чужаков! — проорал Питер.

— Я люблю тебя, Эндер! — крикнула мама.

— Мы будем писать! — сказал отец.

И когда он садился в машину, которая тихо ждала их в коридоре, он вдруг услышал горький плач Вэлентайн:

— Вернись ко мне. Я буду всегда любить тебя!

Глава 4. ЗАПУСК

— Нам необходима предельная аккуратность. С одной стороны, надо изолировать его настолько, чтобы здешняя система не поглотила его и в нем не угас творческий потенциал. С другой стороны, у него должна быть возможность проявлять себя настоящим лидером. Нарушив баланс, мы его потеряем.

— Проявлять себя лидером будет тогда, когда заработает звание.

— Это не так-то просто. Майзер Рэкхэм мог в одиночку управлять своим маленьким флотом и побеждать. К тому времени, когда начнется эта война, одному человеку, даже гению, такое будет не под силу. Слишком много кораблей. Он должен будет уметь ладить со своими подчиненными.

— О, понятно. Он должен быть гением и в то же время приятным человеком.

— Не совсем так. Приятный человек позволит чужакам скушать нас всех с потрохами.

— Итак, ты собираешься его изолировать.

— Я полностью отколю его от остальных мальчиков к тому времени, как мы прибудем в школу.

— Не сомневаюсь. Я буду ждать вашего прибытия. Да, я видел пленки с записями того, что он сделал с мальчиком Стилсонов. Тот, кого ты везешь сюда, это вовсе не милый ребенок.

— Вот здесь ты ошибаешься. На самом деле он очень славный. Но не беспокойся. Мы с этим быстро покончим.

— Иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие, когда эти маленькие гении рассыпаются на кусочки.

— Это особое искусство, и я известный мастер. Но удовольствие? Впрочем, так оно и есть, но только если им удастся заново собрать себя из этих кусочков в нечто более совершенное.

— Ты — чудовище.

— Спасибо. Означает ли это, что я могу рассчитывать на прибавку к жалованию?

— Нет, всего лишь на медаль. Бюджет не резиновый.

* * *

Известно, что невесомость может приводить к потере ориентации, особенно у детей, вестибулярный аппарат которых еще не развился до конца. Эндер потерял ориентацию еще до того, как покинул земное притяжение. Еще до того, как «шаттл» начал свой полет.

Вместе с ним должны были лететь еще девятнадцать мальчиков. Они высыпали из автобуса и бросились к лифту. Они беспрерывно болтали, шутили, хвастали и смеялись. Эндер хранил молчание. Он заметил, что Грэфф и другие офицеры наблюдают за ними. «Анализируют. Все, что мы делаем, имеет значение, — догадался Эндер. — И то, что они смеются. И то, что я молчу».

Ему захотелось вызвать в себе такое же радостное настроение. Но он не смог вспомнить ни одной шутки, и ни одна из их шуток не показалась ему смешной. Все, из чего черпали свое веселье другие мальчики, не находило в нем отклика. Он был напуган, и страх делал его серьезным.

Вся его форма состояла из одного комбинезона. Было странно чувствовать, что вокруг пояса нет ремня. Комбинезон был просторным, и ходить в нем было все равно что ходить нагишом. Вокруг работали телевизионные камеры, по-кошачьи урчащие с плеч пригнувшихся людей. И сами люди передвигались по-кошачьи мягкими, крадущимися шагами, позволяющими плавно вести съемку. Вскоре Эндер заметил, что и сам он стал передвигаться подобным образом.

Он представил, что у него берут интервью. Ведущий спрашивает: «Как вы себя чувствуете, мистер Виггин?» — «Прекрасно, но хочется есть». — «Есть?» — «Ну да, они морят нас голодом целых двадцать часов перед стартом». — «Как интересно, я никогда не слышал об этом раньше». — «Да, мы все очень голодны». И пока продолжается интервью, Эндер и репортер все время скользят перед камерой, перемещаясь широкими, мягкими шагами. В первый раз Эндеру захотелось рассмеяться. Он улыбнулся. Другие мальчики в это время тоже над чем-то засмеялись. «Они, наверное, думают, что я смеюсь их шутке. На самом деле то, над чем смеюсь я, гораздо смешнее».

— Заходите в корабль по одному, — сказал офицер. — Занимайте любые свободные кресла. Все равно ни одно из них не стоит рядом с окном.

Это была шутка. Все мальчики, кроме Эндера, засмеялись.

Эндер поднялся на борт одним из последних. Люди с камерами продолжали снимать. Интересно, увидит ли Вэлентайн, как он исчезает внутри «шаттла»? Он вдруг захотел, чтобы она увидела, как он машет ей на прощание и услышала его прощальные слова. Его так и подмывало вернуться к репортерам и сказать в камеру все, что он сейчас чувствовал. Ведь он не знал, что цензура все равно не пропустила бы эти кадры. Мальчики, направляющиеся в Боевую школу, считались героями и не должны были тосковать по кому бы то ни было. Эндер ничего не знал о цензуре, но почувствовал, что его порыв неуместен.