Игра - [11]

– И с тех пор от него не было ни слуху ни духу? – спросил Джеймсон.

Либби перевела взгляд на Блум и покачала головой.

– Я отправила ему кучу сообщений, но он как будто испарился. Никто ничего не слышал.

– Это нетипично?

– Совершенно.

Блум прокашлялась.

– Надеюсь, вы не против, Либби, если я все-таки спрошу: между вами все было нормально?

– Замечательно.

– А с самим Стюартом? Вы не замечали ничего необычного в его поведении – каких-нибудь перемен?

– Он не бросил бы меня, если вы спрашиваете об этом. Я заявила это полиции и могу заявить вам. Он был замечательный.

– Так не было ли чего-нибудь необычного в его поведении в последние несколько недель? – повторил Джеймсон.

Либби вздохнула и покачала головой:

– Нет. Ничего необычного. Вообще ничего.

Джеймсон кивнул и продолжил:

– Он ни о чем конкретном не беспокоился, ни с кем не ссорился?

– Нет.

– А раньше ему случалось исчезать, не предупредив вас?

Либби покачала головой.

– Долго вы пробыли вместе?

– Почти два года. Все началось вскоре после того, как меня назначили финдиректором аэропорта. Честно говоря, тогда мне было очень одиноко. Многим не понравилось, что повысили меня, такую молодую. Стюарт работал в кафе и единственный смотрел мне в глаза и улыбался. Был таким обаятельным. А потом ему предложили уволиться, и я страшно расстроилась, – Либби взглянула на Блум. – Но через три дня, выйдя с работы, я застала его ждущего с цветами у моей машины. С тех пор мы были вместе.

– Мне нравятся его манеры, – с добродушной улыбкой оценил Джеймсон. – Либби, как бы вы описали Стюарта? Что он за человек?

– Он… идеальный. Я имею в виду, для меня. Это не значит, что он… ну, вроде как совершенство. Нет, конечно же, – она улыбнулась – впервые за все время разговора искренне – и вдруг из ничем не примечательной стала миловидной. – Я склонна зацикливаться, а он совсем наоборот. В этом и суть. Он смешит меня. Дает понять, что я воспринимаю жизнь чересчур серьезно. А за физический труд он берется потому, что еще не решил, чем хочет заниматься, но он способен стать кем угодно. Он сообразительный и уверен в себе на все сто.

– Вы сказали, что Стюарту предложили уволиться из кафе в аэропорту? – спросила Блум.

Либби отвела взгляд.

– Это просто недоразумение.

– Да?..

– Его заподозрили в том, чего он не совершал. Я во всем разобралась, но после того, как с ним обошлись, он не вернулся, и я его понимаю и не виню.

– Какого рода недоразумение?

– Мне правда не хочется говорить об этом. Оно к делу не относится.

Блум и Джеймсон обменялись взглядами, означающими «попозже».

– Итак, Стюарт – пожалуй, экстраверт, – продолжал Джеймсон. – Раскрепощенный, обаятельный, уверенный в себе и смышленый?

– Я как будто нахваливаю его, да? Наверное, так и есть. – Либби не переставая гладила свой живот. – Но я надеюсь, что малыш уродится в нашего папу, а не в маму-неврастеничку.

– Стюарт радовался, что станет отцом? – спросил Джеймсон.

Либби положила на живот обе ладони.

– Да, – она с трудом сглотнула. – У мужчин, как мне кажется, это происходит по-другому. Пока ребенок не родился, в его реальность им не верится, ведь так? Но он был в восторге.

– У него нет давних друзей, у которых он мог бы остаться погостить? – спросил Джеймсон.

– Поддерживать подолгу дружеские связи ему не очень-то удается. В отличие от меня. Двух своих ближайших подруг я знаю еще с детского сада. Видимо, и в этом мы противоположности. Но я уже связалась со всеми, кого только смогла вспомнить. Как я говорила, мне свойственно зацикливаться.

– Но ведь в этом нет ничего плохого, – правда, доктор Блум? – Джеймсон не стал интересоваться реакцией своей коллеги и нарочито внимательно смотрел в свой блокнот.

– Вы сказали, что Стюарт был в восторге, что станет отцом, – отметила Блум. – А не что он в восторге до сих пор.

Либби вскинула подбородок и несколько секунд смотрела в потолок. А когда опять поглядела на Блум, в ее глазах блестели слезы.

– Доктор Блум, я же не дура. Он пропал почти месяц назад. Сколько времени обычно проходит, прежде чем полиция начинает подозревать насильственную смерть, – дня три?

Вмешался Джеймсон:

– Так бывает в случаях с похищениями, и обычно если речь идет об уязвимых лицах, в том числе детях.

– Он не взял ни денег, ни одежды. Ни паспорта, ни водительских прав. Все эти вещи до сих пор здесь. Он не пользовался телефоном и социальными сетями, никому даже несчастной открытки не написал. Он мертв. Вы это знаете, и я тоже. Я – мать-одиночка. Честно говоря, не знаю даже, к чему этот разговор. Уже слишком поздно. Где вы были три недели назад? – Либби поднялась, и Блум уже думала, что она попросит их уйти, но она не стала. Только подошла к окну и уставилась в него.

– Значит, вы считаете, что игра тут ни при чем? – спросил Джеймсон.

Либби обернулась.

– Вы сказали Джейн Рид, что Стюарт получил такую же открытку, как и Лана, мать Джейн. Поздравление с днем рождения и вызов – предложение сыграть в некую игру.

– Я вообще ее не видела. О ней мне сказали полицейские. По-моему, это просто реклама какой-нибудь дурацкой компьютерной игрушки. Стюарт такие обожал.

– Стюарт увлекался играми?