Игра 14.0 - [140]

Не говоря ни слова, Штайнхен бросил на стол пятнадцать евро, отодвинул стул и встал; Варце последовал за ним.

— Увидимся, Бастиан, — сказал он. — Если б я был на твоем месте, я бы его немедленно вышвырнул, — добавил он чуть тише.

Они прошли мимо Пауля, словно тот — пустое место, а он проводил их взглядом, в котором читалась явная растерянность.

Ему невозможно не поверить. Но второй раз он мне мозги не запудрит.

Бастиан убрал деньги и сдвинул в сторону оставленные на столе стаканы. Движения давались ему с огромным трудом. Если бы он мог, то побежал бы вдогонку за Варце и Штайнхеном.

Нет, черт побери. Бастиан взял себя в руки и отнес грязную посуду на кухню. Когда он вернулся, Пауль занял место у стойки бара.

— Я бы взял апельсиновый сок, — сказал он. На его лице показалась едва заметная улыбка, которую любой, не знакомый с Паулем, наверняка бы назвал робкой, даже заискивающей.

Не кивнув и ни слова не ответив, Бастиан наполнил стакан соком и поставил его перед Паулем.

— Давай поговорим. Пожалуйста.

— Я не хочу ничего знать. — Хотя, в принципе, он же всё равно уже всё знает. — Кто тебе сказал, где я работаю?

Пауль едва сумел скрыть ликование, на секунду явственно мелькнувшее на его лице, — он все-таки заставил Бастиана с ним заговорить.

— Твоя мать.

Бастиан резко развернулся.

— Ты рехнулся? Оставь мою мать в покое, она не имеет к этому никакого отношения!

— Разумеется, ты прав. — Пауль отковырнул небольшой кусочек пивной пробки и теперь катал его между пальцами, разламывая на мельчайшие крошки. — Но она обрадовалась моему приходу, хочешь верь, хочешь нет. Она сказала, что ей всегда хотелось, чтобы у тебя были брат или сестра.

Бастиан с трудом удержался, чтобы не заехать Паулю по лбу пивной кружкой.

— Проваливай.

— Пока мы спокойно не поговорим — ни за что.

— Мне нужно работать. И я не хочу трепаться попусту. Особенно с тобой. — Он повернулся и снова пошел протирать столы, записал новый заказ — на седьмой столик, наполнил стаканы водой, колой и пивом, получил на кухне две заказанные порции пиццы с ветчиной.

Если он не будет обращать на Пауля никакого внимания, тот в конце концов уйдет. А если нет, то пролетит еще один час, и тогда Бастиан сам может спокойно свалить.

Когда он в следующий раз подошел к барной стойке, перед Паулем что-то лежало — ламинированный листок бумаги. Бастиан даже не взглянул на него. Он больше ни за что не позволит снова заманить себя в западню. Расставляя чистые стаканы на полку, Бастиан слышал, как тот вздыхает.

— Есть новости от Симона, — сказал наконец Пауль.

Он невольно повернул голову.

— Его заключили в психиатрическую клинику, еще недели три назад. Он пробудет там, пожалуй, дольше, чем рассчитывал, — он напал на медсестру. Мы хотели тебе сказать, но ты не брал трубку.

Мы. Отец и его вновь обретенный сын. Бастиан резко покачал головой, но все же почувствовал, как по телу теплом раскатывается волна облегчения. Симона, что называется, изъяли из обращения.

— Как его нога? — спросил он и, едва договорив, тут же закусил нижнюю губу. Браво, Пауль! Сделано. Ты втянул меня в разговор.

— Гораздо лучше. Отец идеально всё провернул; никто не знает, как Симон поранился. Если он и станет что-нибудь рассказывать о битве на мечах, о потайном подвале замка, то его признания просто посчитают очередным симптомом, вот и всё.

Бастиан кивнул стаканам.

— Люди, которые встают у отца на пути, потом еще долго мучаются, — пробормотал он.

Пауль удивленно посмотрел на него.

— Ты сочувствуешь Симону? Он ведь действительно психически больной человек. Впрочем, если ему повезет, он выйдет из клиники практически здоровым.

— Ясненько. — Бастиан открыл ящик стола и принялся сортировать только что вымытые ножи. — Вообще-то я скорее имел в виду тебя.

Пауль издал какой-то непонятный звук — то ли фыркнул, то ли усмехнулся. Бастиан поднял голову.

— Не нужно обо мне беспокоиться, — сказал Пауль.

— И не собирался. Просто…

— Я точно знаю, на что подписываюсь. — Кончиками пальцев Пауль постучал по ламинированному листочку, лежавшему на стойке. — Странно, что тебя абсолютно не интересует, какие именно дела у меня с отцом.

Бастиан поймал себя на том, что снова достает стаканы, которые только что убрал. Он провел рукой по лбу. Интерес — это одно дело. Любопытство неделями не покидало его, гналось следом, словно огромная собака, брызгавшая пеной из пасти.

Однако отвращение было сильнее. Сама мысль, что ему придется выслушивать отговорки отца и доводы Пауля, вызывала тошноту. Но сейчас Пауль сидел перед ним, и, вопреки ожиданиям Бастиана, это было почти терпимо. Он меня опять заболтает. Мысль появилась в голове и сразу же исчезла.

— Он отдал мне деньги, — не дожидаясь ответа, продолжил Пауль. — Все. Только с признанием отцовства продолжает упорствовать. — Он вновь постучал по ламинированному листку. — До сих пор.

Собака любопытства, брызгавшая пеной, все же взяла верх в душе Бастиана.

— Что это?

Пауль повернул листок так, чтобы Бастиан мог прочесть. Свидетельство о происхождении. Под заголовком — таблица из четырех колонок с буквенными сокращениями и множеством цифр. Данные генотипа.