Игорь Святославич - [74]

. При описании злосчастного похода стоит иметь в виду возраст и опыт его участников. Старшие из них были взрослы, храбры и закалены в боях, но имели недостаточно опыта для войны с кочевниками в глубине степи, а главное — недостаточно умудренной осторожности. Самым старшим был 34-летний Игорь, Всеволод был моложе года на два-три; но воевали они до того только на Руси или у самых ее границ. С крупными силами кочевников оба имели дело исключительно как с союзниками. Что касается младших князей, то у них не было практически никакого боевого опыта, да и жизненный весьма ограниченный. Святославу Рыльскому было 18 лет. Единственной его войной, известной нам, был прошлогодний поход с дядей на Мерлу. Его жену звали Анастасия^{254}, о детях бесспорных данных нет. Владимиру еще не исполнилось четырнадцати, и участвовал он только в том же самом походе. Невестой путивльского князя была дочь Кончака, но поход против предполагаемого тестя, очевидно, свадьбу отодвигал.

Игорь решил направиться к Донцу. В науке высказывались мнения, что князь рассчитывал воевать только с соперниками Кончака — прежде всего с сильнейшим после него ханом здешних половцев Гзой Бурновичем. Но вряд ли это так. Князь теперь уже рассчитывал не просто совершить грабительский набег, как в прошлом году, но одержать победу, сопоставимую с разгромом Кобяка. А такая победа могла быть только над «сватом» Кончаком, ускользнувшим в марте от Святослава. Старая, скрепленная кровью и невзгодами дружба и матримониальные планы отступали перед честолюбием. Впрочем, и честолюбие неразрывно сплеталось с внезапно и запоздало пробудившимся в Ольговичах стремлением защитить Русскую землю от «поганых». Это переплетение, ясное дружинному поэту, вполне видно уже в первых строках «Слова»:

Начнем же, братия, повесть сию

От старого Владимира

До нынешнего Игоря,

Что испытал ум крепостью своей

И заострил сердце свое мужеством,

Исполнился ратного духа,

Навел полки свои храбрые

На землю Половецкую

За землю Русскую.

Игорь с родичами и черниговской подмогой выступил из Новгорода-Северского 23 апреля. Ехали не спеша — «были ведь у них кони очень тучны», замечает летописец; в пути присоединялись северские бояре со своими отрядами. Ждали подхода Всеволода, который сначала направился из Трубчевска в Курск, а оттуда должен был привести все свои силы на соединение с братом. К Донцу вышли вечером 1 мая. Было солнечное затмение. Игорь, увидев, что «солнце стало как месяц», обратился к боярам: «Видите ли? Что это за знамение?» Бояре «поникли головами»: «Княже, это знамение не на добро». «Братья и дружина, — ответил Игорь, — тайны Божией никто не ведает, а знамению творец — Бог, как и всему миру своему. Нам же что сотворит Бог, на добро ли, на наше ли зло, то мы увидим». С тем он и отдал приказ переправляться через Донец^{255}.

Тогда Игорь воззрел на светлое солнце

И увидел, что тьмой все его вой прикрыты.

И прорек Игорь дружине своей:

«Братия и дружина!

Лучше бы нам побитыми быть,

Нежели полоненными быть.

Так сядем, братия, на своих борзых коней

Да воззрим на синий Дон».

Пало князю на ум хотение,

И жажда ему знамение застила

Отведать Дона Великого.

«Хочу ведь, — рек он, —

Копье преломить о конец поля Половецкого

С вами, русичи, хочу главу свою положить

Либо же испить шеломом Дона».

Войска переправились через Донец и двинулись дальше на восток, к Осколу. Здесь остановились на два дня, чтобы дождаться Всеволода. Наконец он подошел с курянами и трубчевцами, и войско повернуло на юг. Шли к району нынешнего города Изюма, где в Донец впадала река Сальница[16].^{256}

О Боян, соловей старого времени!

Вот бы ты сей поход возбренчал,

Скача, соловей, по древу мысленному,

Летая умом под облака,

Свивая славы обапол[17] сего времени,

Рыща тропой Трояна чрез поля на горы.

Пел бы ты песнь Игорю, того[18] внуку:

«Не буря сокола занесла

Чрез поля широкие —

Галочьи стаи летят к Дону Великому!»

Так ли воспеть, о вещий Боян, Велесов внук:

«Кони ржут за Сулою —

Звенит слава в Киеве.

Трубы трубят в Новеграде,

Стоят стяги в Путивле».

Игорь ждет мила брата Всеволода.

И прорек ему Буй Тур Всеволод:

«Один брат, один свет светлый — ты, Игорь!

Оба мы с тобой Святославичи!

Седлай, брате, своих борзых коней,

А мои уж готовы, оседланы

У Курска наперед.

А куряне мои — кметы[19] сведущие,

Под трубами повиты,

В шеломах взлелеяны,

С конца копья вскормлены.

Пути им ведомы,

Яруги им знаемы,

Луки у них натянуты,

Колчаны отворены,

Сабли изострены,

Сами скачут, как серые волки в поле,

Ища себе чести, а князю славы».

Половцы между тем узнали о вторжении русских: «Братья наши перебиты и отцы наши, а других в плен взяли, теперь же идут на нас!» Ханы приграничных орд, во владения которых вступила рать Игоря (возможно, главным из них был Гза), разослали призыв «по всей земле», а сами собрали войска «от мала до велика», отвели кочевья с женщинами и детьми за реку Сюурлий и встали между ними и рекой, прикрывая семьи и ожидая подхода союзников.

Князья, продвигаясь к Сальнице, выслали вперед сторожу, чтобы захватить «языка». Разведчики встретили княжескую рать у реки без всякой добычи. «Приехали, видели врагов, — доложили они. — Враги ваши в доспехах скачут. Или идите быстро, или возвращайтесь домой, потому что не наше время». Игорь обратился к родичам: «Если мы не бившись вернемся, то срам будет пуще смерти. Но как нам Бог даст!» Приняли решение ночью идти к Сюурлию без остановки