Игнашка - [2]

— Больно? — Игнашка тоже сморщился.

— Не то что больно, а так, дёргает.

— Ты только не плачь. Терпи пока,- велел Игнашка.- Когда плачешь.- хуже болит. Я знаю!

Он протянул ей кружку с земляникой.

— Вот поешь. Только сперва понюхай, как пахнет в кружке!

Мама погладила Игнашку по руке.

Он побежал.

Дорога в деревню идёт через поля и через два оврага. Она мягкая от ныли и совсем пустая. Бежать трудно, ноги вязнут в тёплой пыли. Игнашка запыхался. Посреди дороги — вязко, а сбоку травы щекочутся и шлёпают по лицу колючие колосья. Приходилось бежать с вытянутой рукой — отбиваться от колосьев.

Он то шёл, то бежал. За ним металось по дороге похожее на кошачий хвост облачко серой пыли. Солнце пекло через рубаху, словно кто-то держал на спине огромную горячую ладонь.

Вот наконец первый овраг. Издали он выглядит лохматым. Уже видны прохладные склоны, густо заросшие кустами. На дне бежит ручей, который никогда не высыхает. Он прозрачный, а камни под водой — гладкие и холодные. Их по дороге на сенокос мама всегда собирает, кладёт в молоко, чтобы не скисло.

Игнашка цепляется за ветки кустов, чтобы не скатиться по крутому склону в ручей. Сыплются вниз сухие комья земли. Трещат ветки.

— Кто это там ломится? — вдруг слышит Игнашка ворчливый голос.- Нет, чтобы ходить, как люди, а он, как трактор, всё мнёт.

У вершины склона на камне сидит незнакомая старуха. В одной руке у неё палка, в другой — длинная, сильно натянутая верёвка. Она привязана к козе.

Старуха сидит на солнцепёке, коза бродит в густой тени кустов. Старухе жарко, одета она тепло: в чёрное платье, валенки да ещё наглухо повязана тёмным платком.

— Здрасте,- остановившись от неожиданности, говорит Игнашка.

Старуха моргает маленькими влажными глазками.

— Ноги совсем опухли,- вдруг пожаловалась она.- Видишь, хожу в валенках… Я уж капустным листом обкладывала, не помогает. Не могу спуститься к воде. А пить-то охота! Горло дерёт, всё пересохло во рту…

Она медленно проводит сморщенным пальцем по запавшим тонким губам. И её палец, и платье — всё кажется Игнашке старым-престарым. И жалко стало старуху, да и самому ужасно захотелось попить из ручья. Он так весело журчит внизу по холодным камням!

— А чем принести воду? — спрашивает Игнашка.

Старуха обрадовалась и оживилась:

— А в лопухе, милок! Сделай фунтик из лопуха! Только найди лопух без дырок…

— Ладно,- кивает Игнашка и лезет вниз. Там лопухи большие и прочные, как из клеёнки. Не то что наверху — пыльные, улитками источенные, солнцем до проплешин пропечённые.

Игнашка разглядывает лопухи. Выбирает самый большой и прочный. Только сорвать его трудно. Игнашка пытается крутить сильный, сочный стебель и чуть не плачет. Некогда. Там мама сидит с пораненной ногой, одна, ждёт… А он задерживается из-за какого-то лопуха! Игнашка ложится на землю и перегрызает зубами скользкие волокна стебля. Сок у лопуха горький, как лекарство. Игнашка отплёвывается. Лопух у него в руках. Фунтик сделать нетрудно.

Когда он погружает фунтик в ручей, видит, как прежде незаметные ворсинки на коже листа встают дыбом от холодной воды, и между ними вскипают серебряные пузырьки воздуха.

Ручей бормочет свежим голосом что-то неразборчивое, но успокаивающее, пошевеливает камешки на дне. Фунтик полон до краёв. Игнашка отпивает несколько глотков. Зубы ноют от холода. Зато сразу стало легко. Вот сейчас как побежит! Жаль, фунтик тяжёлый. Надо зажимать дно покрепче, а то вода убежит. А склон до старухиного камня такой крутой, можно съехать на животе назад, если не удержишься. Руки-то заняты, нечем за кусты хвататься. Игнашка упирается в комки земли носками сандалий, пыхтит, пристальна смотрит на зелёную воду в фунтике, строго смотрит — и вода наплещется.

Бабка протягивает руку, но рука у неё так трясётся, что Игнашка сам близко подносит к её губам фунтик. Бабка пьёт из лопуха, с шумом втягивает воду. Большие капли скатываются на подбородок. И тут Игнашка замечает, что у бабки вокруг рта растут волосы!

— Разве у бабушек бывают усы? — опрашивает Игнашка с изумлением.

— Бывают, милый.- говорит бабка, утирая рот концом головного платка.- Это от старости. Видал, у старых деревьев растёт мох

на стволе?

Игнашка смотрит во все глаза. Бабка повеселела, словно ожила Заулыбалась. Все морщинки ожили и задвигались, маленькие шустрые глазки осматривают Игнашку с любопытством.

— Ох… Спасибо… В нашем роднике сладкая вода. Всю жизнь пью не напьюсь… Девчонкой, такой, как ты, бегала сюда…- она погладила Игнашку по голове лёгкой рукой.- А ты-то сам чей будешь? Я всё гляжу: где его мамка? Как она одного пускает, такого маленького? Или ты заплутал?

У Игнашки вдруг задрожали губы.

— Она ногу порезала косой. Я иду в деревню за бабой Веруней. Надо маму везти в больницу.

— Ох, батюшки, беда!-всполошилась старуха.- А я-то тебя задержала! Где ваш покос-то? Я от твоей воды словно бы воскресла. Дойду потихоньку к твоей мамке, постерегу и мамку, и козу… Так где она осталась?

— Там, у сосняка,- машет Игнашка рукой.

— А-а, знаю, я там кашивала… Так ты Верунин правнучек? Ну, беги, не горюй, парень.

Бабка дёргает верёвку, коза неохотно взбирается по склону. А Игнашка подпрыгивает и катится вниз, хватаясь за гибкие ветки.