Иглы мглы - [41]

Воспоминаний роятся безмолвные тени:

теплая кухня, откинута крышка буфета;

через открытую дверь на столе виден веер букета;

там же из вазы соседней, как тесто, свисает сирень.

Вечер прохладный сменяет распаренный день.

Скоро уснут все, чтоб завтра с улыбкой проснуться;

Мне же и набок нельзя повернуться.

Одеревенело когда-то упругое тело.

Оттанцевало. Отдышало. Отпело.

Только в насмешку можно шептать: "отдохни…"

Ночи распустят пряжу, которую выпряли дни…

О, Пенелопа, жена моя верная Анна!

Что ты прядешь и прядешь неустанно

воспоминаний бессонную нить,

тщетно пытаясь с явью мечту воссоединить?.

Ткешь без конца незримое покрывало…

Воздуха мало…

О, если б ты знала, как мало воздуха здесь…

16.06.71

ТРИПТИХ

Б. А.

1

Каждой фразе предшествует мысль,

колыхнувшая стенки сосудов;

и не может наш бедный рассудок

предсказать неожиданный смысл

нашей речи — затем ли, что ей,

неразомкнуто слившейся с духом,

тяжко с телом, безгласным придурком,

и тошнее — совсем без костей…

Каждой фразе предпослана тень

наших славных и грешных деяний;

и, наверно, из всех одеяний

это самая верная сень.

Да святится союз и союз!

Фраз и личности. Слова и Дела.

Нет ни звездному свету предела,

Ни бессонному шепоту муз!

8 — 14.07.74

2

Снег в марте шел — как в декабре.

Со мною рядом шел, постылый.

Нас встретил пригород пустынный

огнями, вставшими в каре.

Лучи дрожали, как штыки.

Деревья ожидали казни.

Во мне ворочались рассказы

конкретной жизни вопреки.

И стало так нехорошо

в глухое время снегопада;

иное время было надо…

А, собственно, куда я шел?

На зыбких лапах стыла ночь.

Со всех сторон неслись проклятья.

Казался ближний клен распятьем,

и я не мог ему помочь.

Я заблудился в декабре;

вернее, в марте ошалелом.

Я очутился во дворе,

помеченном французским мелом.

Варфоломеевская ночь!

Я — гугенот; мне снова страшно

в чужое время пятой стражи;

и клен не может мне помочь!

Прочь! Заклинаю Богом! Прочь!

Сгинь! Ведьмой пропади бесследно,

Варфоломеевская ночь!

Часы стучали, как всегда.

Снежинкой падала звезда.

И рядом, здесь, вниз головою

снежинка падала звездою

и разбивалась навсегда

потусторонняя вода.

Я подходил к родному дому.

Я, наконец, нашел ответ:

"Хотел по времени иному

жить; а его — иного — нет!"

1966

3

Как странно — на лице славянском

вдруг азиатские глаза

плеснут своим непостоянством,

приманивая и грозя!

Какой монгол, в каком столетье

посеял дикие черты?

Как крепки варварские сети

и слабы женские мечты!

Но силу набирает робость,

заимствуя у ней огня…

Глазами Азии Европа

сегодня смотрит на меня.

9.09.70

ЖЕЛАНИЕ

Сойдясь с судьбою грудь о грудь,

хочу я время повернуть…

Железную узду накинуть

на озверевшего коня;

вскочить, привставши в стременах;

махнуть — в двух разных временах

за ветхий тын, где кровью маков

обагрена ночная степь…

О, пусть же я не буду слеп,

как — по преданию — Иаков!

1965

ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО

Виктору Сосноре

Улица Росси,

твой Росинант великолепен.

Слезы, не росы — губят талант,

ибо нелепо.

Как ты потряхивал головой,

седенькой гривкой!

Рифму охаивал, на угловой

выкинув гривну.

Помнишь, Де Кирико маслом сумел

те же колонны:

как они лижут отцеженный мел!

Как вероломны!

Лирик сегодняшний, нео-Катулл:

рифмами — цифры…

За горизонты души заглянул,

вынянчил циклы.

Скажешь: Париж или Санкт-Петербург,

Ревель и Рига…

Сказочной птицей по имени Рух

рухнула Книга.

Крылья волочит по бренной земле,

сложит страницы…

Белые ночи… На ранней заре

новые птицы!

1З.09.79, Ленинград

РАЗРЫВ

Идут осенние стихи…

Так листья хлынули лавиной.

Так копятся у глаз штрихи

у поседевшего мужчины.

Идут решеньем на разрыв

не вспоминать о ней, о доме…

И гасят маленький свой взрыв

в любой ласкающей ладони.

25.04.66

ВДОХНОВЕНИЕ

Б. П.

Когда начальных строчек тьма

меня с ума сводила,

какая ниточка впотьмах

ко свету выводила?

Когда с прожорливостью крыс

поэзии грыз оксфорд,

угадывался темный смысл

в параде парадоксов.

И обещалось в той горсти

(как зритель — в кинокадре),

что ожидание гостит,

хоть не указан адрес.

Вот с самой легкой той руки

и приходил к моменту,

когда величие строки

наглядней монумента.

Благословляю первый шаг

и тот надрывный дых,

с каким нашла моя душа

учителей своих!

1967

ИЗ ГАЗЕТ

Андрею Вознесенскому

Ах, как нужен нам пророк!

Маг. Советчик. Ясновидец.

Мысли, как соленья, впрок

в мозг-чуланчик становитесь.

Жить без новостей голо.

В чтении души не чаем.

Зрю в "Вечерке" уголок

"Спрашивай — отвечаем".

ВОПРОС: "Золотое кольцо лежало

рядом с ртутью и побелело.

Что можно сделать, чтобы извлечь ртуть?"

Столь истошно в телефон

женщина вопит в отчаянии;

аппетит пропал и сон;

блекнет золото венчальное.

Исповедовает кредо:

есть лосьоны, пудры, кремы,

ванны хвойные для тела,

а колечко побелело.

Есть театры, церкви, цирки

для души в бессонном цикле,

возрожденью нет предела,

а колечко побелело.

Речка, что ли, обмелела?

Тихо воют этажи:

"Где ХИМЧИСТКА, подскажи?"

Глазки бегали, как ртуть:

"Вам ОТДЕЛЬНО завернуть?"

Глазки щурились келейно.

Растекались по коленкам.

Глазки мерили хитро:

"Вам вино или ситро?"

Этот блеск и этот лоск

обволакивают мозг;

обмякают влажно губы;

золото идет на убыль…

ОТВЕТ: "Любую золотую вещь необходимо оберегать от соприкосновения с ртутью, ибо золото белеет и теряет свои качества. Восстановить первоначальный вид золота, видимо, невозможно".

У досужих горожан