Иглы мглы - [38]

Снегирек, снегирек,

редкий резкий голосок.

7.02.69

ВЫБОР

Вдруг заболели уши у меня.

Я долго маялся, пока не догадался

заткнуть их ватой. Целый день спокойно

ходил везде, лишь приглушенно слыша

движенье жизни… Музыкой казались

шумы, а шорохи совсем исчезли.

Воздушные шары так опадают,

когда шутник иголкой их проткнет;

лишь вялая резина на ветру

беззвучно парусит, напоминая

о бренности… Но наверху блаженства

я вдруг подумал: "Что, если придется

головоногим вкрадчивым моллюском

всю жизнь прожить, мечтая лишь о пище,

о сне да тишине?.." Затычки прочь

я выбросил. Сверлом вонзилась боль

и тотчас же, голубушка, притихла.

Биенье жизни гулко захлестнуло

меня своей упругой полнотой.

18.08.74

* * *

Признаюсь вам: я долго был рабом…

О нет, я не ворочал камня глыбы

и не носил цепей, не бился лбом,

как поначалу вы решить могли бы.

Я не знавал капризов госпожи

и не был пленником одной известной страсти,

что заставляет поступать в пажи

и стариков сплошной козырной масти.

Раб вдохновенья, я десяток лет

гордился этой сказочной судьбою,

но как-то понял, что заслуги нет

в словах, не продиктованных тобою.

Дарованное свыше — не позор,

но мне сейчас куда дороже стала

способность отличить от соли сор,

в руде заметить крапинки металла.

И я жалею, что не испытал

всех потрясений сумрачного быта,

чтобы воскликнуть: "Гляньте, кем я стал!

а кем я был… Все мной самим добыто!"

20.04.75

ВОСПОМИНАНИЕ

Я шел с товарищем, о чем-то рассуждал;

о книгах, вероятно, о поэтах

(кого-то вдохновенно осуждал,

кого-то скупо ободрял, при этом

витийствуя…). Вдруг, обнажая страсть,

лицо товарища предстало строгим ликом;

он стал рассказывать, полуоборотясь,

о сыне, языком почти великим.

Слова простые, образуя связь,

казались дивным стихотворным слитком;

и разрезала губы, как алмаз,

сказал бы я — волшебная улыбка!

(О, детства сказочного золотая рыбка!)

Я шел, как с вами, как сейчас иду;

Свернул неторопливо в переулок…

Стихи ли выпевались на ходу?.

О чем-то мысль мелькнула… Мысль мелькнула.

12.08.66

* * *

Обожаю графику зимы.

Эти ветви — черные на белом.

Редкие прогалины земли,

снежным заштрихованные мелом.

Радуюсь рельефности мостов,

разрезающих тяжелый воздух,

свежести и нежности мазков

краскою, замешанной на звездах.

1974

* * *

Дай мысль,

дай формулу,

дай жест

иных не надобно торжеств!

Пророк, восстань!

Верши же суд свой

во мне, в другом,

во всех присутствуй!

Как эта резкая весна,

ручьев упругая возня

преображают незаметно

такой обыкновенный мир,

так Время ставит молча мету

на наши лица в этот миг.

5.04.66

ШИПОВНИК

А. Т.

Здесь кустарник так густо разросся;

Не шиповник, а скрытник огня.

И на тысячу разных вопросов

не нашелся ответ у меня.

Я запутался в сонме иголок,

окружавших искомый предмет,

оговорок, да и отговорок;

словом, второстепенных примет

этих пламенных чистых бутонов,

сквозь листвы кружевной абажур

ворожащих по-детски бедово:

обожгу, обожгу, обожгу…

Чтоб, навеки запомнив такое,

видел из-под приспущенных век

я, по сути, и не бестолковый,

а такой шебутной человек,

это сходство разящее с мыслью

той, к которой я руки простер…

И качался зеленою высью,

не кончаясь на этом, простор.

1968

ТРАВНИК

А. А. Михайлову

Мне приснилось: волшебный травник я листал

и, как листья, его шелестели листы.

Эти травы не виданы в наших местах,

небывалой они красоты.

Обнялась трава адамова голова

с печальной плакун-травой;

прикрыш, тирлич и разрыв-трава

вздыбились над землей.

И недетский ужас мне горло сковал

и волосы поднял мои;

они качались, словно трава;

холод густел в крови.

Сон колыхался, как зыбкий туман.

Сердце стучало сильней: "Замри!"

И на месте цветастых, как ситцы, полян

мне открылись клады земли.

Но не взял я ни камня, и злата не взял;

и во сне, словно бы наяву,

я траву нечуй-ветер усердно искал,

одну нечуй-ветер траву.

Мне говорили: "Смешной чудак!

Травы не бывает такой.

Что же ты ищешь? Зачем же ты так?

Брал бы что под рукой!"

Пусть молва будет тысячу раз права,

повторяется вновь и вновь;

все равно существует эта трава,

свободная, как любовь!

Где же, где же эта трава?

Где же моя любовь?

7.04.68

* * *

Старинный дом. Тенистый двор.

Деревьев долгий разговор.

И, право, стоит подстеречь

их нестареющую речь.

Сравнить блистание листвы

с сияньем трепетным плотвы.

И обойти молчащий дом,

облитый лунным серебром.

Окно нет-нет блеснет, как глаз,

как будто всматриваясь в нас.

Немало рифм за гранью лба

нам приготовила судьба:

Живут балет и бой раба,

и арбалет, и лет арба…

А мне б точней перевести

дыхание и дрожь листвы;

суставов неумолчный треск

и окон дома странный блеск;

чтоб встали, как к ребру ребро,

в стихах — дом, двор и серебро.

10 — 11.05.69

* * *

Не знаю сам, чего добьюсь, но знаю,

что не могу и дня прожить без песни,

что только в слове обретаю радость

и сам с собой нередко говорю.

А также повторять люблю признанья

людей, задолго живших до меня.

В них — мой восторг, мое движенье мысли,

моя манера относиться к слову

хирургу впору — жестко и легко.

Но все-таки мне мало вечных истин,

хочу я отыскать свои, чтоб кто-то

мои стихи читая, задохнулся

от жуткого блаженства красоты.

30.10.74

Из книги "БЕЛЕС"

("Жалын", Алма-Ата, 1982)

ЛУГ

На лугу — Шереметьевки близ

я внезапно подумал о сыне…

Здесь сосняк молодой и осинник,

как подростки, стыдясь, обнялись.

Я представил, как рядом идет,