Иглы мглы - [13]

от кораллов до созвездий,

славно верить в то, что вечен

твой уют, заливчик света,

между тем, как этот вечер

весь сгорел, как сигарета.

12.07.

* * *

Как высоко прямо в толще обрыва

ласточки делают гнезда свои!

Значит, над бездной быть можно счастливым,

если есть крылья взаимной любви!

22.07.1989

ДОМ ПОЭЗИИ

Александру Амвросьевичу Лужанину

Евгении Эргардовне Пфляубаум

Чтобы встретиться — надо расстаться.

На юру. На ветру. Поутру.

22-32-18

Я когда-нибудь вновь наберу.

Загудит телефонное чудо,

и в копилку просыплется медь.

"Здравствуй, Виктор! Куда и откуда?

Мы хотим на тебя посмотреть".

И опять на такси я проеду

мимо Свислочи, славной реки.

И опять мы затеем беседу,

дорогие мои старики.

Я прочту вам стихи, если можно.

Я обследую книжный развал.

Мне представить сейчас невозможно,

что когда-то у вас не бывал

Как бы ложь под меня ни копала,

как бы враг ни палил из фузей,

есть на улице Янки Купалы

дом поэзии верных друзей.

Как бы годы ни стали меняться,

в лютый холод и в злую жару

22-32-18

я когда-нибудь вновь наберу.

9.04. Минск

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Какая жизнь! Какой уют!

К чему нам давний спор!

Во всех киосках продают

"Герцеговину Флор".

Табак отборен и душист.

Все гильзы на подбор.

Бери, закуривай, артист,

"Герцеговину Флор".

Но что темнеешь ты с лица?

Какой-такой укор?

Неужто все же есть грязца

в "Герцеговине Флор"?

И в гильзах — порох, не табак,

и все твои дела — "табак",

поскольку ты — слабак

и цепки удила.

И помнится тяжелый ус

и жирный — жирный дым;

и если даже ты не трус,

то — жалкий подхалим.

Держись за жизнь и за уют,

на заверенья скор.

Недаром всюду продают

"Герцеговину Флор".

Недаром… И смиряя нрав,

припомни, коль учен,

предупреждал тебя Минздрав?

Предупреждал о чем?

14.07.

УЗЕЛОК

Никого не надо заводить.

Ни жены. Ни кошки. Ни собаки.

Невозможно с ними разделить

боль утраты… Между тем, однако,

тянется живое вечно жить.

Радость даже в венах колобродит,

под руку толкает — расскажи

миру о любви круговороте.

День вскипает ворохом цветов.

Сумерки сулят галлюцинаций

всполохи. Я, кажется, готов,

милая, с тобою обменяться

нежною структурою души,

зрячей осязательностью кожи;

только ты подробней опиши,

чем мы в узнавании похожи.

Может быть, бессмертия залог

в том, что, не пугаясь укоризны,

завязался встречи узелок

и его не развязать при жизни.

28.10.1990

* * *

Шумеры. Греки. Копты. Иудеи.

Славяне. Персы. Римляне… Не раз

cultura agri и cultura Dei

сплетались в хороводе вещих фраз.

Поэт — antheos… В первохристианстве

явился нам священный символ — крест,

где плоть распята в зыблемом пространстве,

а дух сияет далеко окрест.

Не каждому пройти путем крещенья,

чтобы душой воскреснуть во Христе;

и я прошу у каждого прощенья,

невидимо распят я на кресте.

Путь от Содома к песенной Голгофе

прошла моя безбожная душа;

и отразился пусть не лик, а профиль

среди страничек, сходство доверша.

Так на пути словесном к совершенству,

пройдя сквозь тартар, сквозь тартарары,

вдруг ощутишь, что приобщен к блаженству,

то Дух Святый явил свои дары.

Дух неподвластен силе и закону.

Судим одним критерием креста.

Поэзию нельзя свести к канону.

Она как совесть. Если есть — чиста.

10.06.1991

КОНЦЕРТ

Михаилу Плетневу

В бойком муравейнике оркестра

все Гармонии подчинено:

и смычки, и струны, даже чресла

музыки колючее звено.

Весело работают суставы.

Скромно сухожилия хрустят.

Снова пестрой публике по нраву

инструментов яростный парад.

Как улитки, вздрагивают скрипки.

Словно ель, гудит виолончель.

Бьет ударник, как стрелок, навскидку,

попадая постоянно в цель.

Тонкие невидимые нити

к слушателям тянутся сейчас.

Новая симфония в зените,

как в полете вспыхнувший фугас.

Воздух снова звуками расколот,

как ударом звонкое стекло.

Зло вползает, как могильный холод,

и добро ничтожно, как тепло.

Новые выдавливай рулады.

Шепотом предсмертным прохрипи.

Только не лишай меня услады

видеть свет в заснеженной степи.

Только не мешай отдаться ласке

призрачно-чарующей руки.

Говори со мною без опаски

и развязке близкой вопреки.

Говори о подлинном и мнимом,

повторяй без устали стократ

то, что произносят херувимы,

то, что пилигримы знать хотят.

2.05.

* * *

Дождь. Испарина. Усталость.

Время, вставшее стоймя.

Алость. Впалость. Малость. Жалость.

И дома, дома, дома.

Между прочим, в каждом слове

есть невидимый улов.

Хорошо увидеть внове

то, что радостней обнов:

старый парк. Свою аллею.

Влажный в трещинах асфальт.

Что люблю и что жалею.

Ничего, что был фальстарт.

Главное — пусть льется влага

"эль" родного языка.

Это благо, благо, благо

ныне, присно, на века

чувствовать свое призванье;

знать, что истово люблю

эту землю; и признанье

с земляками разделю.

Кто здесь зритель? Кто художник?

Краски чьи и чьи слова?

Только дождик, дождик, дождик

да зеленая листва…

28.07.

ПРОТИВОРЕЧИЕ

В темном вагоне, летящем в туннеле,

мы очутились случайно вдвоем.

Дьяволы пили и ангелы пели,

две половинки боролись в одном.

Не понимая божественной цели,

чередования света и тьмы,

соприкоснуться и то мы не смели,

грешной беседою теша умы.

Жар возникал, доходящий до стыни;

дыбился чувства невиданный вал.

Голос алкал обнаженной латыни.

Голого факта рассудок желал.

Но проиграла бесовская сила.

Хлопнули две половинки двери.

Жизнь беспощадной косою скосила

цвет не расцветший, кори — не кори.

Дар обретает полет в повторенье.