Игла бессмертия - [5]

Рассказывая, Причкаляев сам захотел чего-нибудь перекусить и потому, сглотнув, продолжил с жаром и чуть наклонившись к посетителям:

— Купец Афанасьев Антип Иванович нанял себе татарку из Азовской слободы, так сея магометанка готовит изумительнейший плов с травками разными, с заморскими пряностями-с. Его высокоблагородие намеревался почтить купчину своим визитом ещё на той неделе.

— Постой-ка, магометанка? Откуда?

— Э-эм, извольте видеть, в одна тысяча семьсот одиннадцатом году высочайшим указом к нам в Боброцск переселены жители крепости Азов перед сдачей оной твердыни под власть Османской империи. Всего около сотни душ-с, в том числе две дюжины инородцев, татар-с. Нынче их стало поболе, по ревизской сказке прошлого года — сорок пять человек.

— Продолжай.

— О чём-с? — сбился с мысли Причкаляев.

— Об обеде.

— Ах, да. Э-эм, извольте видеть, помещик Изюмин... а, нет, я уж говорил... Стало быть, что же? А! Промысловой артели старшина, Иванцов, да-с. Прошлого дни зазывал оный Иванцов его высокоблагородие к себе отведать свиных ребрышек на угольях. Да так славно расписывал кушанье, что, право, Александр Фёдорович мог соблазниться, мог. Добавлю ещё, что Иванцов, вернувшись из Воронежа, захватил с собой интереснейшее собрание винных бутылей зеленого стекла в сургучных пробках, но никому ничего о содержимом не рассказал, чем всех весьма и весьма заинтриговал, да-с.

Писарь так раззадорился, что позабыл, к чему может привести чрезмерное усердие и начал припоминать места обеда своего начальника и в другие дни.

— В четверг в трактире подают недурственных судаков-с, стало быть...

— Довольно. Отправляйся за своим начальником и доложи ему, что в трактире его ожидает капитан лейб-гвардии Георгий Петрович Воронцов по государеву делу.

— Но как же, присутственные часы, я никак, я обязан... — начал было лепетать чиновник.

Офицер ничего не стал возражать, а лишь немного сдвинул брови.

— Да-да, непременно, отправляюсь, сию секунду. А как же, если они-с в трактире, и вы, и...

— Тогда далеко тебе ходить не придётся.

Трактир зазывал посетителей изогнутой дугой вывеской с выложенным деревянными буквами прозаическим названием: «Афанасьѣвъ Трактиръ». Владельцу пришлось пожертвовать частью двора и переместить высокий забор на один уровень со стеной здания. Взамен он выдвинул вперёд крыльцо и украсил его резными, выкрашенными в красный цвет перилами и наличниками, а также искусно сработанной головой коня, венчавшей крышу. Вдоль стены слева от входа была устроена коновязь.

Однако ж брички капитан-исправника, а со слов секретаря, он и через площадь имеет обыкновение в ней ездить, нигде не было видно. Писарь побежал по адресам, а Воронцов с Тихоном расположились внутри. Здание трактира было переделано предприимчивым хозяином из жилого терема, и основная зала ранее была просторной горницей с длинным столом и лавками. Обстановка больших изменений не претерпела: дверь расширили, добавив вторую створку, горнило печи отгородили тонкой стенкой, а к полатям пристроили второй ярус. Из убранства выделялось широкое венское кресло, стоявшее особняком и, видимо, являвшееся местной достопримечательностью.

— Чего изволите? — спросил русоволосый паренёк, низко поклонившись.

— А что предпочитает его высокоблагородие капитан-исправник? — закинул удочку Воронцов, усаживаясь за стол.

— Зайца в сметане, томлёный бараний бок, ножки куриные с чесноком, утку запечённую с яблоками, язык телячий с черемшой, судака в сливках, расстегай с мелкой рыбицей, расстегай с...

— Постой-постой, эдак я позабуду начало. А ты смышлёный парень. Гляди-ка, это называется фокус.

В пальцах офицера, как по волшебству, появился серебряный гривенник. Он выскочил между средним и указательным перстами и начал переваливаться между ними то в одну, то в другую сторону, после чего был ловко запущен в воздух в сторону молоденького подавальщика. Паренёк хоть и глядел на фокус, позабыв закрыть рот, но монету поймал сноровисто.

— Оставишь себе, если расскажешь, отчего его высокоблагородие не зашел сегодня к вам отобедать.

— У самой нашей двери перехватила его вдова Ершова и увела к себе на рыжики с картошкой.

— А что, хороши ли у неё рыжики?

— Должно быть, хороши, коль он к ней хоть единожды за седмицу, а зайдёт.

— Давно ли он ушёл?

— Полудня ещё не было.

— Два часа угощается. Должно быть, уже кончил. Беги к вдове Ершовой, да как сыщешь его высокоблагородие, то скажи, что его ожидает капитан лейб-гвардии из Петербурга по государеву делу. Всё ли понял?

— Нет, не всё.

— Что ж неясно? — Воронцов слегка нахмурился, досадуя, что ошибся в посыльном.

— Что вы кушать будете?

— Ха-х, кушать будем зайца в сметане. Квасу нам наперёд принеси и беги за капитан-исправником.

Мальчишка мигом поставил на стол кувшин, кружки, тарелочку с резаной редькой и убежал.

— Эх, барин, гривенник за посылку — разорение, да за ту же деньгу поле можно перепахать, — начал корить Тихон, зажевав глоток кваса хрустящей долькой.

— Не за посылку, а за наше время. Поскорее расспросим исправника, поскорее дальше отправимся.

— Куды мы всё поспешаем? Отдохнули бы денёк-другой здесь, всё обстоятельно разузнали бы.