Игги Поп. Вскройся в кровь - [22]

Кёстер приписывает возникшее напряжение тому факту, что он попросил «психоделических чуваков» не курить наркотики в его квартире. Игги намекает на сексуальные мотивы и винит во всем Скотта Ричардсона. Рон Эштон весело уточняет, что они напряглись от того, что сочли Кёстера голубым, – чушь какая-то, говорит Кёстер. И, несомненно, Джим Остерберг хотел доказать дружкам, что он не менее крут, чем они.

«Мы его провоцировали, – вспоминает Рон. – Это нехорошо, но мы же были еще маленькие».

«Мы были как “droogs” из “Заводного апельсина”, – объясняет Скотт Ричардсон. – Нам вообще на все было плевать».

Одна ночь была сравнительно нормальная: они слушали редкие пластинки и записи Кёстера, а потом забаррикадировались в комнате диванными подушками. Все изменилось на следующую ночь, когда анн-арборский квартет стал пить вино «Бали Хай», – «и его напоили, – говорит Рон. – И дразнили».

Братья Эштоны, Скотт и Игги пытались всячески смущать и мучить Кёстера, ходили голыми (Игги), боролись на полу и снова вскакивали, светили ему в лицо настольной лампой, а бедняга босс рекорд-компании не мог понять, что происходит. «Они устраивали стриптизы, которые меня совершенно не интересовали, я им сразу сказал: давайте без наркотиков, а тут еще какая-то вирусная инфекция, состояние отвратительное… короче, кошмарный сон».

Когда Кёстеру поднесли стакан мочи и он наконец рассвирепел и выгнал гостей, это странным образом сообщило будущим «студжам» что-то вроде катарсиса. Пересказывать эту историю им как бы отчасти стыдно, и в то же время они дорожат этим воспоминанием. «Это было начало, – говорит Рон. – Именно тогда Игги сказал: надо основать группу и начать что-то делать».

Глава 3. The Dum Dum Boys

Суббота, 5 июля 1969 года, ясный летний день на Поттауатами-бич. The Stooges завершают свой первый номер, великолепно-тупоголовый “1969”, Игги Студж безучастно смотрит в публику фестиваля “Saugatuck” и произносит: «Я хотел бы посвятить сегодняшнее выступление Брайану Джонсу, мертвому “Роллингу”. Лучше быть мертвым, чем тут играть».

Они с боем берут свой сет, и где-то около четверти аудитории – отчисленные студенты, кучка интеллектуалов и разные аутсайдеры – в трансе, прочие же индифферентны или активно враждебны. Один фанат, Каб Кода из Brownswille Station, стоит сбоку на сцене, в восторге от свободного, полного фидбэков джема, венчающего двадцатиминутное выступление. Динамики истекают неконтролируемым визгом, Дэйв Александер хватает свой бас «Мосрайт» за гриф, вгоняет в щель между двумя «маршалловскими» кабинетами и начинает их трахать. Рон Эштон, в темных очках-«авиаторах» и кожаной куртке, швыряет свой «Фендер стратокастер» на пол, топчет рычаг тремоло, гитара стонет и воет. Барабанщик Рок Экшн, внезапно потеряв ритм, в припадке детского гнева пинает ударную установку.

В это время Игги Студж катается по полу в шаманском трансе, а может, просто в приступе астмы, на верхней губе кровь – разбил об микрофон.

Игги наклоняется и блюет прямо на сцену, Кода смотрит – и вдруг чувствует: сзади кто-то подошел. Оборачивается и видит Мадди Уотерса, великого патриарха чикагского блюза, которому через пару часов выступать хедлайнером фестиваля.

Мадди несколько секунд глядит на все это, потрясенный и, возможно, шокированный. Потом, указывая на сцену, кричит сквозь фидбэк: «Мне не нравится. Парням надо учиться делать шоу!»

«Мадди! – смеется Каб. – Это у них такое шоу!»

1967-й – ключевой год для молодого поколения. Джим Остерберг был одним из тех, кто этим судьбоносным летом потерял невинность, попробовал кислоту и навсегда ушел из дома. И еще более важная инициация: именно в тот момент его амбициозная одинокая фигура стала частью братства безобразников, властно вошедшего и в его, и в их жизни, повлиявшего на формирование и необратимое изменение его личности. К лучшему или к худшему, The Stooges создали Джима Остерберга.

The Stooges могли образоваться только в Анн-Арборе, ибо не найти было города умнее и одновременно тупее. Высокое искусство соседствовало тут с гризерским хулиганством, интеллект с девиацией. Эта коллизия в полной мере проявилась, когда Джим Остерберг связался с братьями Эштонами, – Парень, у Которого Наверняка Получится, became “corrupted!” («испортился!»).

Кое-кто из людей, близких к Stooges, предполагает, что Игги программировал своих музыкантов. «Они были его stooges[6]. Подростки-токсикоманы, не сочтите за клевету», – говорит Джон Синклер. Другие, наоборот, говорят, что братья Эштоны имели сильное влияние на своего лидера, который перенял их систему ценностей и крутые замашки. Некоторые друзья-музыканты, например Скотт Ричардсон, считают: «Для тех, кто действительно в курсе, Рон Эштон был главной творческой силой во всем этом деле». Студент Анн-Арбор-Хай Билл Читэм, позднее сам dum dum boy в полном смысле слова, говорит, что Джим Остерберг «чувствовал себя изгоем. А мы, Ронни, Скотти и я, изгоями были». И, несомненно, характерные для Игги Попа отчуждение, скука и безбашенный юмор позаимствованы им у приятелей – Скотта Эштона и Рональда Ф. Эштона-младшего.