Игемон - [14]

Пилат понял, что в любой момент может потерять свою подружку. Ему этого очень не хотелось, но такой момент всё-таки наступил — грядущая свадьба. Правда, после совета, оброненного вскользь Деметрой, жениться, она вряд ли прибегнет к помощи второго флакона, но кто сможет понять женщину?!

Свадьба Понтия Пилата и Клавдии Прокулы состоялась на идах[13] фебруариса в славный праздник Луперкалий.[14] Только новоиспечённый муж не собирался так вот запросто оставлять свою возлюбленную гетеру.

С ним совсем недавно произошёл курьёзный случай. Как-то раз, когда Понтий Пилат развлекался воинскими упражнениями в гимнасии, туда случайно заглянул патриций Гай, внук цезаря Августа. Гай и брат его Луций были первыми в списке всадников, и оба подбирали в своё войско наиболее смышлёных и отличившихся. Понтий Пилат ничуть не удивился, что патриций обратил на него внимание во время метания копья. Понтий Аквила откинул руку назад и даже изогнулся туловищем, но не упал на спину, а каким-то фантастическим движением послал копьё в цель, устремляясь вслед брошенному оружию. Сделав по арене пару шагов, Понтий остановился, а копьё, вонзившись в подвешенный на борту колесницы деревянный щит, насквозь пробило его, а заодно и колесницу. Такой удар был явной редкостью, и Гай без лишних слов направился к воителю.

— Пойдёшь со мною в поход на Восток?

— Да… Но…

— Что-то мешает?

— Мешает, — Пилат посмотрел в глаза Гаю. — Мешает, потому что я женат, а в армии не место семейным.

В следующий миг Гай разразился звонким мальчишеским смехом. Окружающие воины смотрели на патриция с удивлением, но он, отсмеявшись, объявил:

— Вот и прекрасно. Теперь нас будет двое. Я женат на Ливии, и дядя разрешил мне идти в поход, поскольку в законе сказано: «Занять государственную должность никто не может прежде, чем совершит десять годичных переходов». И ещё: «Граждане до сорокашестилетнего возраста должны совершить десять походов в коннице или двенадцать в пехоте». Известно тебе то?

— Да.

— Согласен ты пойти со мной в поход на Восток?

— Да.

— Ты у меня будешь контубералом.[15]

Деметра, узнав об этом, грустно улыбнулась:

— Меня в этом случае радует только одно: для Клавдии это потеря навсегда, а для меня пришёл — ушёл, какая разница? Война — это наш уход из юности навсегда. Поэтому ты должен исполнить моё единственное и последнее желание: все эти оставшиеся дни проведи со мной, чтобы ты меня всегда помнил, до конца жизни.

Конечно, Понтий Пилат тут же дал обещание. Конечно, он объяснил Клавдии, что перед походом будет слишком занят, что оставшиеся пару-тройку дней не сможет показываться дома.

Жена не возражала, да и не могла возражать. А Деметра ждала. Только Понтий вошёл, она кинулась на шею и принялась безумно его целовать. Он не отбивался, потому что ни одна женщина не могла ласкать так, как это делала Деметра.

Но та вскоре утихомирилась, вернее, взяла себя в руки, и повела Понтия в беседку, стоящую посреди подстриженных кустов тамариска на берегу ухоженного атриума. Посыпанная песком дорожка привела их на место будущего пиршества, но сначала Пилат даже ничего не заметил, потому как не отрывал влюблённого взгляда от спутницы. И только когда она принялась усаживать гостя за стол, обратил внимательный взгляд на приготовленное для него пиршество.

Низкий, но вместительный стол спешил похвастаться своим застольным угощением: запечённая рыба Darden под соусом Марешаль находилась в центре стола, и привлекала особое внимание. С ней рядом примостились голуби на вертеле и гусиный паштет в горшочках. Дальнейшее развлечение представляли устрицы с артишоками и запечённое с оливками рагу ягнёнка. Между всеми кушаньями громоздилось в вазонах множество фруктов и кувшины с вином.

— Я отослала слуг, и нам никто не будет мешать до твоего отъезда.

— Спасибо, любимая, — растрогался Пилат. — Такой обед стоит целое состояние. Спасибо. Римские виллы и пыльная дорога — это, конечно, две большие разницы, но я уже послезавтра утром должен явиться в сенат. В Риме война — праздник.

Деметра присела рядом с ним и принялась кормить его, как младенца. Кто знает, может, она действительно мечтала родить от него? Но когда обеденному столу было отдано должное почтение, Деметра попросила его прийти через некоторое время в будуар, и сама тут же удалилась. Понтий Пилат решил пока искупаться в атриуме. Вода оказалась тёплой и разбавленной пахучим душистым маслом, что доставляло удовольствие каждой клеточке сильного мужского тела.

Покинув атриум, он направился, куда его пригласила девушка. Войдя в будуар, Понтий увидел Деметру на ложе во фримийской тунике, на которой были открыты все двадцать два места на теле женщины, требующие ласк. А на шее красавицы сверкало прекраснейшее изумрудное ожерелье, достойное быть украшением любой императорской особы.

Гетера заметила восхищённый взгляд любимого и усмехнулась:

— Кажется, ты не устал ещё делать во мне открытия, мой господин? И это хорошо! Женщина всегда должна оставаться тайной для мужчины. Поэтому я на прощание дарю тебе не только своё тело, а ещё вот это ожерелье. Пусть оно передаётся в твоём роду по женской линии, ибо в далёком будущем одной твоей пра-пра-пра-правнучке предстоит совершить спасение человечества в бесконечной войне дьявола со светлыми силами…