ИГ/РА - [62]

– Что? – переспросила я.

– Как вы познакомились?

– С кем? – я удивлённо моргнула.

– С Игорем, – Люся нахмурилась, – С кем же ещё.

Я невольно ухмыльнулась.

– Столкнулись на дороге.

– Это романтично, – Люся облизала ложку и грустно улыбнулась, – Мы с Мишей в ресторане.

– Это тоже звучит романтично.

– Ничего подобного, – Люда широко улыбнулась, но в уголках её глаз стояли крошечные капли, – Я работала официанткой и опрокинула на него поднос с едой. Меня сразу же уволили, и я рыдала на ступеньках чёрного входа, когда он шёл к своей машине на парковке. Обозвал меня криворукой дылдой, – она нахмурилась, – А я назвала его престарелым мудаком и пнула его Мерседес.

– Это на самом деле романтично, – я не сдержала улыбку и накрыла её руку своей ладонью, – А потом?

– А потом он извинился и протянул мне носовой платок. На самом деле, он нужен был ему – потому что на подносе у меня была паста болоньезе, и его рубашка вся была в оранжево–красных разводах, – Люда коротко хихикнула, – Он отвёз меня домой, а на следующее утро мне позвонил директор ресторана и позвал обратно на работу.

– Да, Мишка был такой… – я коротко зажмурилась, чтобы подавить в себе желание заплакать, – Он мог быть таким.

– Угу, – промычала она, опустив глаза.

Люда сделала вид, что ест суп, но я заметила, как несколько слезинок упали в её тарелку. Так и не найдя никаких ободряющих слов, я тоже принялась за еду.

Мы поговорили ещё с полчаса, а потом проснулся Данила. Я сослалась на ещё одно дело, попрощалась с ними, крепко обняв на прощание, и вышла из квартиры, предварительно забрав у Людмилы ключ–карту от ячейки хранения, которую ей передал мой связной.

На улице опять лило, как из ведра, поэтому я быстро прошмыгнула в свою машину, уже в салоне сбивая капли с бежевой кожаной куртки. Мой телефон завибрировал в кармане, и я не глядя сняла трубку:

– Алло.

– Оль, привет. У меня к тебе просьба, – спокойно начал Лазарев.

– Какая? – с любопытством спросила я.

– Мы с ребятами после работы хотим закрытое дело обмыть. Ты сможешь меня забрать?

– Смогу. Во сколько и откуда?

– На Садовой есть баревич один, недалеко от офиса. Я скину тебе точный адрес.

Я что–то промычала, повернув ключ в зажигании.

– Хорошо. Во сколько? – повторилась я, выезжая со двора.

– Часов в девять–десять.

– Заберу, – отчеканила я, собираясь положить трубку, но его голос меня остановил.

– Ты чем занимаешься?

– По делам мотаюсь. А что?

– Да так, переживаю, не заскучала ли.

Из меня вырвался смешок:

– Нет, не заскучала. В девять–десять заберу тебя. Пока.

Не давая ему возможности задать ещё один вопрос, я отключила телефон и бросила его на соседнее сиденье.

Времени у меня было предостаточно, но зная Питерские заторы на дорогах, я не стала терять его даром. Съездив на вокзал, я забрала небольшую барсетку из автоматической камеры хранения. Спрятала её под заднее сиденье, предварительно проверив старинный Наган 1895 года выпуска. К нему в комплекте шли две пули, и я невольно покрутила их в руках на удачу.

Решив скоротать оставшиеся часы в каком–нибудь уютном месте, я достала из бардачка гостиничный путеводитель, который остался там с прошлой поездки, и принялась изучать описания ресторанов. Недолго думая, я выехала на Невский проспект и поехала на Васильевский остров, любуясь видами города сквозь лобовое окно. Добравшись до угла Университетской набережной и Первой линии, я припарковала машину, и пошла по направлению к теплоходам.

Устроившись на нижней палубе за столиком у окна, я заказала себе классический чёрный чай и выбрала самое дорогое блюдо из меню – филе говядины с овощами и соусом из портвейна. Захотелось побаловать себя, находясь в Питере последние дни. За окном по поверхности воды били огромные капли, оставляя круглые разводы на Неве.

Когда я впервые приехала в Санкт–Петербург была такая же погода. У меня с собой была только одежда, которую мне собрал Миша, чёрная спортивная сумка, а в руке я сжимала тонкий клочок бумаги с написанным на него адресом. Чернила стали немного размытыми от сырости и того, что я часто теребила листок в руках, но тогда он казался мне какой–то связью с внешним миром – чем–то важным, и я не решилась его выкинуть, хотя могла бы – адрес я вызубрила наизусть.

Помню, как промокла насквозь тонкая ветровка, а я шла по проспекту Большевиков, не обращая внимания на чвакающие кроссовки и холод, который окутал, как одеяло. С волос стекали тонкие струйки, зуб на зуб не попадал – челюсти просто отбивали барабанную дробь. Когда я дошла до шестого дома на улице Коллонтай, из меня можно было отжать воду и напоить ею пол Африки.

Кажется, это было ещё вчера, но с тех пор столько времени прошло…

Моргнув, я уставилась в тарелку, которая самым волшебным образом появилась на столике передо мной. Отпив остывший чай, я взяла вилку в руки и принялась есть, медленно пережёвывая еду.

В ресторане я пробыла почти до восьми вечера, до тех пор, пока на мой мобильник не пришла эсэмэска от Игоря с адресом. Оплатив заказ, я быстрым шагом направилась к своей машине, игнорируя проливной дождь и промокающую одежду.

Когда я добралась по указанному адресу, было почти десять вечера. Я специально колесила по городу, не задумываясь куда еду и зачем. Иногда я так делала: включала музыку на полную громкость, облокачивалась локтем о дверь машины и ехала, куда глаза глядят, просто развеяться. Припарковав машину на тротуаре, я поморщилась и набрала Лазарева.