Иешуа, сын человеческий - [11]

Мириам помолчала немного, затем, вздохнув, заключила:

— Снова сыны и дочери Израилевы под более страшным игом. Покарал Господь народ свой за грехи его. И только Мессия может сегодня спасти свой народ, взяв грехи на себя.

Она явно чего-то недоговаривала, как понял Иисус. Она вздохнула горестно и в то же время будто бы с облегчением, словно уже знала, что именно сыну ее, посвященному в назареи, предстоит нелегкий путь пророка, а возможно, и Мессии. Говорить, однако, сыну пока еще рано. Пока пусть он знает то, что знает: он — назарей. Не более того.

— О том, как Господь сдержал слово, наказав Египет десятью казнями, я расскажу тебе завтра. Обо всех же остальных деяниях Моисея — в пути. Будем останавливаться в каждом знаменательном месте, чтобы ты хорошо запомнил завет Господа с Моисеем и законы Моисеевы.

С нетерпением ждал юный Иисус вечера, увы, он принес скорее разочарование, чем удовлетворение: слишком жестоко действовал Яхве, чтобы убедить фараона отпустить народ, который тот держал в рабстве; да и жестокость Господа не была направлена на самого упрямца, а на, в общем-то, ни в чем не повинный народ. То он остался без воды, ибо по Нилу потекла не вода, а кровь; то вдруг невероятно расплодились жабы, комары и мухи; то начался мор скота, затем на поля налетела прожорливая саранча, и в стране начался голод, который, в свою очередь, повлек за собой всевозможные болезни и массовые смерти, — фараону же на все это было наплевать с высоты своего трона: он сыт, здоров, он ни в чем не имел недостатка, и он, поэтому продолжает упрямиться.

Удовлетворить просьбу Моисея фараон согласился лишь тогда, когда сам остался без первенца, так понял Иисус, когда мама его вновь взяла свиток заветов Моисея.

— «И сказал Господь Моисею: еще одну казнь я наведу на фараона и на Египет; после того он отпустит вас отсюда. Когда же он будет отпускать, с поспешностью будет гнать вас отсюда. Внуши народу, чтобы каждый у ближнего своего и каждая женщина у ближней своей выпросила вещей серебряных и вещей золотых… В полночь я пойду посреди Египта, и умрет всякий первенец в земле Египетской от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первенца рабыни, которая при жерновах, и все первенцы от скота. И будет вопль великий по земле Египетской, которого не было и не будет более. У всех сынов Израилевых ни на человека, ни на скот не пошевелит пес языком своим, дабы вы знали, какое различие делает Господь между египтянами и между израильтянами. И пойдут все рабы сии ко мне и поклонятся мне, говоря: „Выйди ты и весь народ, которым ты предводительствуешь“. После сего и я выйду…»

Мириам продолжала читать о повелении Господа, как рабам готовиться к исходу, но Иисус мыслями сосредоточился лишь на одном: как мог Господь толкнуть израильтян на прямой обман соседей и друзей из египтян. Иисус ждал лишь, когда мама сделает паузу, чтобы продолжить дальше уже свой пересказ происходившего тогда. И стоило лишь маме отложить свиток, он тут же с вопросом:

— Скажи, зачем Господь велел брать у ближних серебро и золото будто бы на время, чтобы потом, ночью, уйти с этим золотом и серебром? Отец мне читал заветы Господни, там есть такой завет: «Не обмани ближнего своего»?

— Завет Господа, сыночек, Моисей получил после исхода, на горе Синай. Об этом я тебе расскажу у подножия той горы, когда мы туда с помощью Господа дойдем. А при исходе? Ты сам подумай, уходить, имея золото и серебро, лучше чем не иметь ничего. Предки наши перед исходом и оружием разжились. Тоже где обманом, а где и насильно отобранным. С оружием куда как надежней, чем с пустыми руками.

Ответ мамы еще более разочаровал Иисуса именно тем, что она не видела в обмане и грабеже ничего предосудительного. Переживаемое Иисусом в этот момент вскоре, однако, окажется каплей в море: у подножия Синая он будет потрясен до глубины души, и ту душевную рану пронесет он через всю жизнь и станет проповедовать настойчиво — не убий! А ранили так глубоко его сердце прочитанные мамой из «Исхода» скупые слова: «И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень — ко мне! И собрались к нему все сыны Левины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек».

Тогда, правда, Иисус не понял своим еще неокрепшим умом, чего ради такая жестокость, это понимание придет значительно позже, но и после этого он не сочтет приемлемым насильственное насаждение веры, а еще более утвердится в мысли, что вера только тогда будет истинной, когда человек не из-за боязни кары на этом ли свете, на том ли, а по собственному убеждению примет в себя Бога и станет без принуждения исполнять его заветы. Это умозаключение Иисуса станет стержнем всех его проповедей. Но до этого ой как еще далеко: предстоит долгий путь через тернии, и первый этап этого пути, самый маленький, — возвращение на родину.

Вечера вечерами, а сборы сборами. Не сказать, чтобы они были поспешными, но нельзя назвать их и вялыми. Через неделю все было готово к трудному безводному пути. Особенно в достатке заготовили в мехах воды, прокипяченной с верблюжьей колючкой, которая выдерживает жару, не портясь, более недели. Хорошо она предохраняет и от расстройства желудка.