Иерусалим: три религии - три мира - [64]

Если уж в наш рационалистический век такая масса людей, не жалея интеллектуальных и материальных затрат, пускается на поиски сокровищ храма, то какова была притягательность идеи кладоискательства для не слишком просвещенного человека XII в., воспитанного в духе религиозного мистицизма и суеверных представлений. В авторитетном исследовании легенды о святом Граале известный психоаналитик Эмма Юнг указывала, что на захват Иерусалима в XII в. европейцев вдохновила отчасти вера в то, что в этом городе спрятаны какие-то могущественные священные и невероятно ценные реликвии. С ее точки зрения, «глубоко укоренившиеся представления о спрятанных сокровищах способствовали тому, что призыв к освобождению Гроба Господня нашел отклик у народа и стал побудительным мотивом для Крестовых походов, если вообще не главной их причиной»[160] Версия о том, что у истоков ордена храмовников стояла горстка авантюристов-кладоискателей, не кажется поэтому такой уж неправдоподобной, хотя многие профессиональные историки — исследователи Крестовых походов относят ее к разряду абсолютных домыслов.[161] Другое дело, что жизнь предъявила к «бедным рыцарям Христа и храма Соломона» совсем другие требования. «В них видели борцов во славу Божью, которые, чуждые всякого честолюбия, возвращались с битвы в тишину своих храмов; молящихся монахов, которые, однако, никогда не пользовались немой тишиной и безмятежностью монастырской жизни, людей, которые рвались в опасность и жаждали самопожертвования»[162]

К середине XIII в., по разным источникам, к ордену принадлежало от 15 тыс. до 30 тыс. человек, его доходы достигали 54 млн. франков,[163] но ничто не уберегло его от беспощадного разгрома в 1307 г. Против тамплиеров были выдвинуты обвинения в идолопоклонстве, занятиях черной магией и колдовством, в прочих грехах богоотступничества. Немалую роль в этом сыграло то, что с первых шагов деятельность ордена была окутана покровом секретности, дававшим простор для всевозможных измышлений. Так и вошел он в историю как тайный союз, секреты которого, может быть, так и не будут никогда разгаданы.

* * *

88 лет просуществовало Латино-Иерусалимское королевство. Это было весьма слабое государственное образование, унаследовавшее от своих европейских прототипов все недостатки раннефеодальной раздробленности и междоусобиц. Восточные бароны крепко держались за свои привилегии и активно противодействовали созданию сильной монархии. После смерти в 1174 г. последнего влиятельного иерусалимского короля Амальрика между двумя враждебными феодальными группировками развернулась борьба за установление преобладающего влияния при дворе. В одну из них во главе с графом Раймундом Триполийским входили в основном потомки старых, давно осевших на Востоке родов. Другая ориентировалась на недавно прибывшего из Пуату барона по имени Ги де Лузиньян, быстро завоевавшего себе прочные позиции благодаря женитьбе на сестре царствовавшего Бодуэна IV и ставшего таким образом главным претендентом на престол. Все историки сходятся во мнении, что противоречия между старыми, укоренившимися в восточной почве феодалами, и новыми пришельцами с европейского континента сыграли роковую роль в истории Иерусалимского королевства.

Для семей, живших десятилетиями в государстве крестоносцев и уже воспитавших здесь не одно поколение потомков, Восток и его жители стали естественной средой обитания. Хотя дружеские отношения в этой среде завязывались редко, но простые правила сосуществования соблюдать приходилось. Для того, чтобы выжить, удержать те завоевания, те личные владения, которые достались им в наследство от первых «рыцарей Христа», восточные бароны были вынуждены проявлять сдержанность и гибкость в отношениях с мусульманским миром. Напротив, новоприбывшие из Европы рыцари, еще не утолившие жажду наживы и плохо ориентировавшиеся в местных реалиях, были исполнены агрессивной воинственности. При поддержке военно-монашеских орденов, всегда готовых к беспощадному уничтожению мусульман, «новое», авантюристично настроенное дворянство подталкивало власти к необдуманным, опасным шагам. В битве при Хаттине (июль 1187 г.), когда фактически решалась судьба Латино-Иерусалимского королевства, именно упорство тамплиеров и стратегические просчеты ставшего королем Ги де Лузиньяна, не внявшего благоразумным советам опытных восточных баронов, привели крестоносцев к катастрофическому поражению.

Решающую роль в вытеснении крестоносцев из Иерусалима сыграла консолидация сил в мусульманском мире, те наступательные тенденции, которые демонстрировали мусульманские лидеры уже с середины XII в. Еще в 1144 г. сельджукские войска под командованием эмира Мосула Зенги отвоевали у крестоносцев Эдессу, положив, таким образом, начало изгнанию латинян с восточных земель. Затем последовал сокрушительный провал Второго крестового похода в 1147–1149 гг., в ходе которого, предприняв попытку штурма Дамаска, франки лишились своего единственного союзника в исламском мире Унура Дамасского.

Ответной реакцией мусульманского Востока на Крестовые походы явилось возрождение концепции джихада — священной войны против жестоких и коварных иноверцев. В этих исторических условиях требовался незаурядный лидер, способный сплотить и повести за собой под знаменем джихада разрозненные мусульманские народы. В 70—80-х годах XII в. самым могущественным властителем на Ближнем Востоке становится Салах-ад-Дин (1138–1193 гг.), само имя которого означало «праведник веры». Салах-ад-Дин, положивший начало династии Айюбидов, действительно, свято верил в справедливость джихада и в свою миссию освободителя иерусалимских святынь ислама. Талантливый воин и беспощадный политический интриган, он быстро возвысился в придворной иерархии благодаря не только своим личным способностям, но и протекции высокопоставленных отца и дяди. В свои 33 года Салах-ад-Дин захватил верховную власть в Египте, уничтожив всех своих политических противников. Через несколько лет он завоевал Дамаск и получил от багдадского халифа титул султана. В его распоряжении оказались огромные военные ресурсы на подчиненных им территориях от Месопотамии и Йемена до Сирии, Египта и Судана. Франкский Восток попал в окружение державы Салах-ад-Дина, и осуществление давно лелеемой мусульманской мечты о возвращении Аль-Кудса (это арабское название Иерусалима, означающее «Священный», известно с начала IX в.) становилось лишь делом времени.