Иегуда Галеви – об изгнании и о себе - [10]

К двенадцати годам, когда были исчерпаны домашние способы обучения, я отправился в город Лусену. «То старинный город, – рассказывал отец. – Сохранились сведения, что он был основан евреями во времена Навуходоносора, то есть после падения Первого Храма. Тогда почти всё население города составляли иудеи; пользуясь равными правами с местными жителями, они были образованнее и богаче их».

От отца же узнал, что сейчас в Лусене живёт и продолжает дело Иехуды ха-Наси авторитет нашего времени – Исаак Альфаси – автор первого комментария к Вавилонскому Талмуду. Он, подобно своему предшественнику – законодателю и систематизатору свода правил и религиозно-этических положений нашей веры при римских правителях в Палестине, – признан величайшим учёным. При этом очень скромен и прост; главное, следуя учению Иехуды ха-Наси, старается поддерживать с властями хорошие отношения. И ему это удаётся.

Если мама перед моим отъездом в Лусену – центр раввинской учёности, – беспокоится о моём тёплом белье и хватит ли денег, чтобы я мог платить за хорошую комнату, то отец спешит передать мне не только сведения о городе, но и свои соображения по поводу преемственности знаний. «Вряд ли кто-нибудь будет возражать, – говорил он, когда мы с ним уже стояли на пороге дома, – если я назову среди учителей Исаака Альфаси не только Иехуду ха-Наси, но и знаменитого Гиллеля, создавшего систему толкования Устного Закона».

Именно слова Гиллеля вспоминаются мне, когда я думаю о том, чему следует отдать предпочтение – медицине или посвятить жизнь изучению комментариев Святого Писания? Мудрец, живший тысячу лет назад, говорил: «Если ты держишь в руках саженец и тебе скажут, что пришёл Машиах, сначала посади саженец, а потом иди встречай Машиаха». Тело человека, его здоровье – тот же саженец, следовательно, сначала нужно стараться постичь тайны врачевания. При этом следует помнить, что наше физическое здоровье во многом зависит от состояния души. Однако от зрелых мужей я не раз слышал, что к пятидесяти годам тело стареет, а душа всё та же; более того, с возрастом она становится сильнее. Никто не знает, где провести границу мудрости, за которой душа становится независимой от тела. И никто не может ответить на вопрос о предопределении и свободе воли; от этого зависит, будем ли мы полагаться на Провидение или поверим в свободный выбор. Как бы то ни было, в любом случае нам надлежит усердно трудиться.

Любовь к познанию в любой области – основа нашего Писания. Создатели Талмуда полагали, что занятия наукой сохранят наш народ. Не могу сказать, что я стал одним из лучших учеников Исаака Альфаси, хоть он и упростил изучение Талмуда. Написал своё сочинение «Галахот», в котором из многих книг Вавилонского Талмуда взял законодательную часть. Составил таким образом сокращённый, или малый Талмуд, что не только облегчило его изучение, но и послужило упорядочению нашего законодательства. Большую часть времени приходилось уделять и постижению медицины. К тому же не мог преодолеть искушения писать стихи. Да, стать достойным продолжателем знаменитого учителя много желающих и без меня.

Усилием воли подавив непроизвольно складывающиеся строчки стихов, возвращаюсь к своду правил и религиозно-этических предписаний, включая дискуссии, которые велись на протяжении восьми веков – со времён Иехуды ха-Наси. Мой наставник, обладая незаурядным умом и обширными познаниями, отделяет прения от руководящей нормы. Ориентируется в основном на Вавилонский Талмуд, объясняя это тем, что его составители не жили в стеснённых условиях под римским владычеством. Например, в Вавилонском Талмуде сказано: «Благодарю Тебя, Господь Бог мой, за то, что определил Ты участь мою среди сидящих в доме учения, а не среди сидящих на перекрёстках». В Иерусалимском Талмуде параллельное место (Брахот 4:2) читается следующим образом: «Благодарю Тебя, Господь Бог мой… что определил Ты участь мою среди сидящих в доме учения и в доме собрания, а не среди сидящих в театрах и цирках». Должно быть, театры и цирки стали соблазном в Палестине под владычеством Рима.[27]

Еврейская община на территории Персии, где создавался Вавилонский Талмуд, пользовалась автономией; встречались города, большинство жителей которых были иудеями. Опять же, вавилоняне имели перед собой текст Иерусалимского Талмуда, который составлялся на основе информации, передававшейся из поколения в поколение, начиная с того, которое стояло у горы Синай. Одним словом, учли опыт прошедших веков и внесли в него соответствующие дополнения и изменения. Так, из Иерусалимского Талмуда, написанного в Земле Израиля, было исключено большинство законов, касающихся сельского хозяйства и не имевших значения в Вавилоне. Речь идёт не только об обработке земли, но и о том, что крестьянин обязан был оставлять бедным упавшие колоски, забытые снопы и несжатым край поля. Однако при этих, казалось бы, отвечающих времени изменениях, мне больше по душе Иерусалимский Талмуд: ведь мы вернёмся на свою землю и снова обратимся к установленным правилам обработки полей. Мы, в отличие от исчезнувших народов, живы и не расстаёмся с надеждой возродить свою страну. Песней звучат в душе только что сложившиеся строчки стихов: