Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть - [59]

– Хитрый, зараза!

Марченко ругнулся для приличия и отправил пару красноармейцев в обход. Те, покинув траншею, тут же поползли вдоль хода сообщения, в котором засел шибко умный «фриц», намереваясь взять его в клещи, но немец попался и впрямь хитрый – притормозив наступающих на пятки красноармейцев, он не стал ждать продолжения и быстро затерялся в лабиринте родных траншей – затеянный обход закончился ничем. Впрочем, главного Рома добился – путь снова был свободен, можно двигаться дальше.

– Вперед!

И снова цепочка бойцов в изгвазданных гимнастерках, насквозь пропитавшихся пылью, потом и мутной болотной жижей, движется вперед, пробираясь в глубь немецкой обороны. Следующее препятствие ожидало их у второй линии окопов. На этот раз первыми успели кинуть гранату немцы…

Два передовых бойца рухнули как подкошенные – «яйцо»[37]рвануло прямо у них под ногами. Марченко, сообразив, что на этот раз его переиграли, и, не дожидаясь, пока за первой гранатой последуют остальные, заорал что есть силы: «Вперед! В атаку!» – и, руководствуясь внезапным наитием, буквально выпрыгнул из окопа. Вовремя!

В только что покинутую им траншею влетело еще по меньшей мере три гранаты, но на этот раз немцы слегка запоздали – большинство красноармейцев, подгоняемых Роминым воплем, уже успели покинуть превратившийся в ловушку ход сообщения и вломиться в окоп, занимаемый самими немцами. Разлетевшиеся осколки достали лишь двоих замешкавшихся бойцов. В тесноте узкой траншеи завязалась жестокая рукопашная.

Первый же выскочивший из хода сообщения красноармеец с ходу получил штык в живот от притаившегося за поворотом траншеи немца и, согнувшись пополам, свалился на дно окопа. Но следующий за ним товарищ, перепрыгнув через падающее тело, с ходу рубанул саперной лопаткой по не успевшему вновь вскинуть карабин немцу. Правда, «фриц» все же сумел в последний момент отшатнуться, отчего удар вышел смазанным – вместо того чтобы врубиться в шею, тяжелое лезвие скользнуло по краю каски и попало по плечу, перебив ключицу. Немец взвыл, выпустив винтовку, но тут же пнул своего противника сапогом в колено, заставив потерять равновесие и не дав тому нанести новый удар. После этого бой окончательно перешел в беспорядочную свалку.

Рома, задержавшийся на краю траншеи, предпочел не лезть в кровавую круговерть рукопашной, где и без него народу хватало. Вместо этого Марченко, взяв на изготовку ППШ, залег за бруствером, пытаясь подловить момент, когда кто-то из врагов вывалится из общей кучи и его можно будет застрелить, не боясь зацепить кого-то из своих. Случай представился лишь однажды, когда какой-то немец, извалянный в грязи с ног до головы, зарезав сцепившегося с ним красноармейца, сумел подняться на ноги и, перехватив свой окровавленный штык-нож обратным хватом, нацелился на повернувшегося к нему спиной бойца, добивавшего прикладом поверженного им противника. Короткая очередь Романа буквально пришила «фрица» к стенке окопа, и почти сразу после этого схватка как-то сразу закончилась. Менее десятка уцелевших красноармейцев, забрызганных своей и чужой кровью, стояли и сидели посреди почти двух десятков лежащих в самых причудливых позах трупов – все, что осталось от пошедшего в атаку взвода. А встретившие их немцы легли все до единого.

Марченко, спрыгнув в траншею, оглядел свое поредевшее воинство, затем прислушался к шуму боя, внезапно поменявшему свою тональность – что-то изменилось. Понять бы: что?

– Всем собраться. Перевязать раненых, осмотреть оружие, собрать трофеи. Старшим остается Кузьмин. Ващенко – со мной.

Раздав эти нехитрые распоряжения, Рома решительно двинулся по траншее в направлении, выводящем на склон, обращенный к основным советским позициям. Далеко идти не пришлось. За следующим поворотом траншеи Марченко повстречал такую же группку из семи израненных и ободранных, но с ног до головы увешанных оружием бойцов во главе с младшим сержантом, как та, что он только что оставил позади.

– Куда прете, земляки?

– Осмотреться. Нам дальше не пробиться – сил мало. Может, подкрепление какое найдем.

– Нету там подкреплений, можете не искать. – Собеседник Марченко смачно сплюнул себе под ноги и продолжил: – Немцы наших, тех, что с фронта атаковали, всех положили, теперь этот склон идут чистить. Мы сами за подкреплением шли. Видал? – Тут младший сержант кивнул себе за спину. – Все, что от нашего взвода осталось. А соседей справа, кажись, всех порешили – стрельба там была какая-то… нехорошая.

Рома кивнул, переваривая полученную информацию, потом решительно махнул рукой вновь прибывшим:

– Пошли. Пора отсюда сматываться, пока «фрицы» совсем не очухались. – Затем развернулся к терпеливо стоящему у него за спиной Ване Ващенко – самому спокойному бойцу его взвода: – Топай к нашим. Скажи: пусть отходят, как пришли, мы прикроем.

Второе советское наступление на Москву захлебнулось.

Глава 7 Schwerpunkt [38]

Перед очередным докладом, происходившим в зале совещаний командного центра под Куйбышевом душным вечером 7 июля 42-го года, Василевский заметно волновался. И надо сказать, что для этого у него были веские основания. Пожалуй, только теперь Александр Михайлович, назначенный пару недель назад начальником Генштаба, осознал в полной мере всю тяжесть огромного груза ответственности, который свалился на его плечи после окончательного ухода вконец расхворавшегося Шапошникова. И вот теперь этот груз на глазах превращался в неподъемную ношу, грозя раздавить стремительно взлетевшего к вершинам военной иерархии сорокашестилетнего генерал-полковника.