«Иду на красный свет!» - [8]

Те, о ком пишет Рыбак-портретист, увидены зорким, добрым, чутким глазом художника и предстают в их человеческом и творческом своеобразии. Но здесь хотелось бы отметить и другой момент, указывающий на особенности архитектоники рыбаковских литературных портретов. В них остается чувство восхищения людьми, с которыми он жил, боролся, творил. Но теперь писателем владеет еще и радость творческого воссоздания их образов. Эти люди стали частью его духовного мира, их образы овеяны глубоко личным его отношением. Однако Йозеф Рыбак не случайно обращается к форме литературного портрета, разрастающегося до размеров целых глав, даже целой книги («Сказание о Юлиусе Фучике»). Он хочет еще резче, острее прочертить идею о необходимости бескомпромиссной борьбы против девальвации социальной, политической, гражданской, творческой активности художника, искусства, культуры в целом. В литературных портретах Рыбака заложен необычайной силы заряд: они призваны не только поддерживать, укреплять национально-историческую память, но и показать, «каким может, каким должен быть человек».

Нельзя не сказать хотя бы несколько слов о Йозефе Рыбаке как талантливом художнике-графике, блестящем иллюстраторе собственных книг.

На первый взгляд его рисунки могут показаться предельно простыми, чересчур скупыми и лаконичными. И все-таки посредством вот таких простых, незамысловатых линий он создает в «Волшебном прутике» портрет своей матери, в котором столько теплоты, добра, света, нежности, спокойного и одновременно горделивого сознания своего материнства. Или дружеские шаржи, портреты С. К. Неймана, В. Незвала, Л. Новомеского, К. Чапека, Э. Э. Киша: в них не только схвачены чисто внешние индивидуальные приметы, а присутствует всегда и еще что-то человечески живое, связанное с интеллектуальным миром портретируемого.

Лиричны, проникнуты настроением рыбаковские пейзажи, как правило, полные воздуха, свежести, движения. Эмоциональный настрой и объемность отличают и зарисовки Рыбака, изображающие городской пейзаж, городские улицы, кварталы, архитектурные ансамбли. Остры, шутливы его карикатуры.

И все это характеризуется выразительностью найденного образа.

Остается только добавить, что Рыбак был одним из зачинателей художественного оформления книг в довоенной Чехословакии, одним из авторов нового оформительского приема — фотомонтажа. Он, в частности, был использован при изготовлении обложки для всемирно известной книги Д. Рида «Десять дней, которые потрясли мир», изданной в Словакии в 1926 году.

Поэт Иван Скала в письме по случаю восьмидесятилетия Рыбака, опубликованном в «Руде право» (27 апреля 1984 года), писал: «Дорогой Йозеф Рыбак, товарищ и друг, я вспоминаю нашу совместную поездку по Советскому Союзу в 1957 году. С группой писателей мы посетили Одессу, Ленинград, Сталинград и Москву. Одесса — город первого революционного сигнала на броненосце «Потемкин» в 1905 году. Ленинград — место действия величайшей в истории человечества революции. Сталинград — с именем этого города связан перелом во второй мировой войне, а значит, и в судьбах всех людей земного шара. И Москва, которая на протяжении десятилетий остается символом и гарантом мира на земле, мира социализма.

Я вспоминаю об этих поездках в день Твоего восьмидесятилетия, ибо по этим вехам проходят и пути Твоей жизни. Ими обозначено направление Твоих жизненных усилий и их основополагающий, высокий смысл. Люди могут жить и трудиться ради больших и малых целей: тем самым в итоге определяется значимость их жизней. И точно так же ценность и значимость Твоей жизни определяется целью, на которой Ты сосредоточил все свое внимание, которой подчинил всю свою деятельность — общими усилиями преобразовывать мир в счастливый очаг мирных и деятельных тружеников».

Поистине время является главным героем творчества Йозефа Рыбака, благодаря чему во всех его книгах обнаруживается теснейшая связь между прошлым, настоящим и будущим, предельно обнажается авторская позиция, авторские мысли и чувства, одновременно глубоко личные, сокровенные, но и общечеловеческие, выраженные в художественной и публицистической ипостасях.

Р. Филипчикова

ИЗ КНИГИ «ВОЛШЕБНЫЙ ПРУТИК»

…Спасибо пламени, что зажигало кровь…

Йозеф Гора{1}

Весь апрель лили дожди.

Короткие и холодные, они словно омыли город. Но дороги покрылись весенней слякотью. Город со всех сторон окружали леса. С виду спокойный и тихий, он уже дышал воздухом нового столетия. Оно возвещало о себе смелыми открытиями и изобретениями. Строились новые железные дороги и фабрики, совершенствовалось производство, открывались новые банки. Мало кто из местных жителей видел собственными глазами воздушный шар, а братья Райт уже мечтали о летательном аппарате тяжелее воздуха. Казалось, мир неотступно движется по пути прогресса.

Но люди помнили и о другом — о кровавых расправах Кавеньяка во время июньского восстания 1848 года в Париже, о Парижской коммуне, о знаменитом чикагском «кровавом воскресенье», о первомайской демонстрации 1891 года в Праге{2}.

Жизнь становилась сложнее.

Зимой все казалось еще более мрачным. Но вот дни стали длиннее, тучи постепенно рассеивались, а в просветах между ними временами проглядывало, словно умытое, солнышко.