Идрис-Мореход - [53]
Пауза.
Солнце движется вслед за стрелками пропавших дедушкиных часов. Абстрактное время вечности. Время прожитое, но не исчерпанное до конца. Время Идриса Халила, ставшее и моим временем тоже: принимая те или иные обличия, оно возвращается, как навязчивая мелодия.
Стрелки перемещаются слева направо, солнце — с востока на запад, тень от здания таможни все удлиняется и удлиняется, постепенно сползая с деревянного причала в море. Раскалившийся воздух плавится, превращаясь в жидкое марево, в котором постепенно тают линия горизонта и очертания сторожевых катеров, стоящих на рейде.
— Сколько мы еще тут будем ждать? Где лодки?
Майор расстегивает воротник френча. Его лицо усеяно крупными каплями пота. Выловив из стакана кусок льда, он прикладывает его ко лбу:
— Мамед Рафи, узнай, что там, наконец! И, ради Аллаха, отправь кого–нибудь принести еще воды! Не надо шербета, просто воды…
— Какая невыносимая вонь! — вздыхает Георг Карлович.
В комнату, громыхая сапогами, входит молодой чавуш и, отдав честь, докладывает, что прибыли подводы с сырой нефтью.
— Сколько там всего?…
Растянувшись цепочкой по узкой дороге, арбы, груженые железными бочками, проезжают сквозь молча расступающуюся толпу. При выезде на пристань две из них сцепляются колесами. Растаскивая их, жандармы долго и бестолково суетятся и мешают друг другу. Веснушчатый солдат, посланный в ресторацию «Бахар» за водой, оказывается зажатым в самом центре молчаливого столпотворения. Пытаясь протиснуться вперед, он роняет под ноги большой кусок льда, завернутый в газету, и тот, расколовшись на сверкающие кристаллы с налипшими на них обрывками мокрой бумаги, разлетается во все стороны по деревянному настилу. Кто–то из жандармов, чертыхаясь, падает на спину. Лед хрустит под ногами. Подобравшись сзади к веснушчатому солдату, Мамед Рафи дает ему затрещину и, схватив за шиворот, выталкивает к дороге.
Толпа не расходится. Небольшими группами подходят женщины, завернутые до пят в черные покрывала. Они собираются чуть в отдалении за невысоким холмиком, поросшим голубыми колючками. Кажется, что весь поселок уже здесь, но, несмотря на это, удивительное дымное безмолвие, предписанное жутким этикетом смерти, остается почти ненарушенным.
Подойдя к зарешеченному окну, Калантаров вполголоса отдает распоряжение все тому же чавушу:
— Вели выгружать бочки, только чтобы аккуратно мне!..
— Слушаюсь, ага–бей! Прямо сюда?
— А куда же еще!
Георг Карлович снимает с головы белое кепи и протирает платком коротко стриженые волосы.
Над «Гянджой» сияет золотисто–черный нимб.
Ожидаемые лодки прибыли лишь к половине второго, когда катера в зыбком мареве на горизонте растворились уже почти без остатка, а удушающее зловоние от разложившихся тел стало густым и отчетливым. Шесть небольших рыбацких шаланд. Более часа ушло на то, чтобы загрузить их бочками с нефтью.
Наконец, маленькая флотилия двинулась в сторону баржи. Лодки шли тяжело, с натугой, будто преодолевая невидимое сопротивление раскаленного воздуха и с трудом прорезая неровными полосами пены сверкающую гладь моря. Вязкие струи воды свисали с медленных весел, как сталактиты.
Идрис Халил встал у окна.
Шаланды подошли к «Гяндже» со стороны кормы. На высоком солнце лоснились голые спины солдат, раздетых по пояс. Лица были обвязаны полосками бязи. Смрад. Харут и Марут, сидевшие прямо посередине грязной палубы, заваленной обезображенными телами, задрав птичьи головы, глядели в небо пустыми глазницами.
— Чего они тянут?! — шепотом спрашивает Георг Карлович.
— Сейчас уже, скоро!
Тишина, подчеркнутая тихим шелестом волн, лениво бегущих через отмель, становится много глубже, и от того еще более мучительнее.
Началось. Стряхнув оцепенение, солдаты принялись поливать баржу нефтью. Ее зачерпывают ведрами из железных бочек и с размаху окатывают деревянные борта судна.
Испуганно хохочут чайки.
…Заложив руки за спину, ахунд, умеющий оживлять мертвых ящериц, в одиночестве бродит по опустевшим улицам Пираллахы.
Он выглядит почти как призрак в своем нарядном абазе, ставшем непомерно огромным для его отощавшего тела. Вот он медленно пересекает базарную площадь, и горячая пыль катится за ним следом, и издали может показаться, что ахунд идет не касаясь земли ногами — просто плывет по раскаленному воздуху мимо магазинов и купеческих лавок, запертых на амбарные замки, мимо полосатой будки у тюремных ворот, в которой, прислонившись к стене, дремлет часовой, уронив голову на грудь.
На самом деле часовой мертв. Для него, как и для сорока девяти покойников, Час уже наступил, и теперь души их, уцепившись друг за друга, длинной вереницей сиротливо витают над глубокими водами…
Баржа, с правого борта облитая нефтью, будто шоколадной глазурью, тускло переливается в лучах солнца.
Грянул сигнальный выстрел. Оглушительный, резкий — над капитанским мостиком «Африки» взвилась белая струйка порохового дыма. Георг Карлович приподнялся со своего места, чтобы лучше разглядеть происходящее за окном.
В баржу полетели горящие факелы. «Гянджа» вспыхнула. Ребристые языки дымного пламени, фиолетовые у основания, струйками побежали по настилу палубы, и почти тотчас черное клубящееся облако заволокло корабль, совершенно скрыв его от взоров безмолвной толпы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уходящее корнями в самобытный йорубский эпос творчество Тутуолы с трудом укладывается в строгие жанровые рамки. И тем не менее рискнем сказать: опять сказка, и опять многое поначалу похоже на абракадабру, хотя совсем таковой не является.На протяжении десяти вечеров народ Абеокуты поет, танцует, пьет пальмовое вино и слушает рассказ своего вождя о приключениях его молодости. Временами комичный, временами гротесковый – а в целом до удивления причудливый, этот рассказ по насыщенности действием и перемещениями героя в пространстве чрезвычайно близок плутовскому роману.
Ежи Анджеевский (1909–1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.