Идрис-Мореход - [24]
Идрис–мореход предъявляет билет и, поднявшись в вагон, садится на свое место у окна. Сердце его замирает от радостного предчувствия. Снова в пути! Согласно записям у него на лбу, которые не смыть ни водой, ни уксусом, не вывести каленым железом, не содрать вместе с кожей (увы, изменить написанное почти так же невозможно, как и прочитать его), он едет домой!
Поезд трогается, и прочерченный красным пунктиром извилистый маршрут начинает струиться по старой карте Оттоманской Империи. Но если раньше все дороги неизменно вели в Константинополь, то сейчас они тянутся домой, на Восток, прочь из Вечного города.
Первая крупная станция — Карахисар. Во время трехчасовой остановки Идрис Халил плотно пообедал в привокзальном ресторане, купил папирос и газету, из которой, к своему удивлению, узнал о прибытии в Константинополь делегации из Гянджи, надеющейся заручиться поддержкой правительства Талята–паши в создании независимой мусульманской республики на Кавказе.
За окном накрапывает дождь. Кажется, даже со снегом, но ветра нет. На перроне горят фонари.
Поезд двигается дальше.
Пунктирная линия на карте вновь оживает. Черные шпалы тянутся по унылым равнинам, сквозь озноб раннего утра и вечерние сумерки, мерцающие светом редкого жилья. День, ночь, день, ночь, встречные поезда.
Ему снятся хлебные корзины и легкая поступь мадам.
Где–то на рассвете из пелены тумана вдруг возникает Кония. Проезжая мимо текке, почти вплотную примыкающего к медресе Индже Минар, Идрис–мореход, как зачарованный, следит за призрачным полетом стаи голубей над просевшей крышей.
Едут удручающе медленно, с длинным остановками на безлюдных полустанках. Огни неизвестных поселков тонкими струйками тянутся вдоль дороги. Идрис Халил то засыпает, то просыпается под вялый стук колес.
Проводник разносит чай в маленьких стаканчиках, жалобно дребезжащих на металлическом подносе.
— Опять стоим?
— Это все из–за войны, эфенди–бей! Сам Аллах да покарает врагов наших! Не хватает угля, вот и приходится разводить пар обычными дровами. А какой от них прок!.. На дровах быстро не поедешь!
Длинный гудок. Состав, наконец, тронулся…
К вечеру третьего дня они прибыли в Улукишла. Последняя станция. Дальше поезд не шел.
Переночевав на постоялом дворе (9 лир 60 серебряных пиастров за ночлег и ужин), утром Идрис Халил на лошадях выехал в Сивас. Оттуда ему предстояло добраться до Сушехира, где в то время находилась ставка главнокомандующего Кавказским фронтом Вехиба–паши.
По дорогам в обоих направлениях двигаются подводы с беженцами. В жидких башмаках, напоминающих крестьянские чарыги, устало маршируют бесконечные колонны солдат. Отражаясь в рытвинах, заполненных неподвижной водой, по небу плывут облака.
Он видел, как у покатой стены низенького крестьянского дома расстреливали двух дезертиров. Грянули выстрелы, они упали ничком на землю и дергались в предсмертных конвульсиях, пока в сыром воздухе рассеивался пороховой дым.
Все ближе к Черному морю. Другим становится пейзаж. Теперь дорога вьется среди нагромождения лесистых холмов, а густой запах хвои слегка отдает сероводородом.
Ночью, прямо над головой, вращается звездное небо. По часовой стрелке: справа налево.
И вот уже провинциальный Гиресун, распятый на узкой террасе с вкраплениями изумрудно–зеленых полей. Внизу, в просветах между соснами — громадные черные валы с грохотом разбиваются о скалы. Все время идет дождь. Вокруг кипящих ручьев, стекающих вниз по холмам, из обнаженной красной глины торчат корни деревьев.
Не без труда Идрису Халилу удалось сесть на переполненную баржу, идущую по неспокойному морю через Тиреболу в Трапезунд, откуда всего несколько месяцев назад были выбиты русские.
Короткий переход вдоль извилистого берега, и вскоре они швартуются у города–призрака, наполовину разрушенного артиллерийскими снарядами. Их встречают своры тощих собак, беженцы в порту, вернувшиеся с запада, конные патрули. На мощеной площади перед крепостью сидят пленные со связанными за спиной руками. Сотни пленных. Среди них много черкесов и казаков.
Плавание до Батума — повторение кошмара пятилетней давности. Как и тогда, качка и смрад заставили Идриса–морехода, обессилено перегнувшись через ржавые поручни, блевать в натянутую, словно струна, иссиня–черную гладь моря, проклиная свои бесконечные странствия. Только одна мысль дает успокоение в долгие часы отчаяния, подкатывающего к горлу комком горечи — это путь домой. Путь на Восток, туда, где пробудившиеся мортиры возвестили о начале революции…
Границы между двумя Империями перемешались в неком тектоническом взрыве. Пунктирная линия пересекает по диагонали заштрихованное поле на карте и упирается в кружочек, рядом с которым висит крошечный якорь.
Батум.
Хаос, царившей в городе, был виден уже издалека. Набережная кишела людьми, над кварталами в глубине мандариновых садов клубился едкий дым пожарищ.
На фонарях вдоль набережной висели полураздетые люди. На каждом витом чугунном столбе по двое, а то и по трое сразу. Черные воды Черного моря отражали их распухшие лица, свернутые набок. Жадно кричали чайки, неподвижно парящие над зыбью. У огромных дымных костров, сложенных из скамеек, грелись солдаты. Голодные и брошенные, опьяненные тоскливым ужасом, они вешали своих офицеров, и это было необходимым жертвоприношением собственной униженности, варварству и пролитой крови на чужой, враждебной земле. В этом зрелище судного дня его главное действующее лицо — смерть, насильственная и унизительная, со всеми ее отвратительными подробностями — выглядела почти обыденно, и даже скучно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Роман выходца из семьи рыбака, немецкого писателя из ГДР, вышедший в 1956 году и отмеченный премией имени Генриха Манна, описывает жизнь рыбацкого поселка во времена кайзеровской Германии.
Новая книга от автора «Толерантной таксы», «Славянских отаку» и «Жестокого броманса» – неподражаемая, злая, едкая, до коликов смешная сатира на современного жителя большого города – запутавшегося в информационных потоках и в своей жизни, несчастного, потерянного, похожего на каждого из нас. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.