Иди и умри - [20]

К обещаному сроку – к десяти часам – он так и не вернулся. Начальник УР Тернова справедливо решил, что в это время года судак берет не так жадно, и удовлетворился вместе с семьей бутербродами. Однако Кузьмич не вернулся и к одиннадцати. Это было удивительно, так как, несмотря на степень опьянения, а она у Севостьянинова менялась в зависимости от количества выловленного минувшим днем судака, он ни разу, что называется, не «прокалывал стрелку». Обещал три килограмма к десяти – и к десяти привозил. Казалось, он один знал, где на Терновке в ноябре эти три килограмма можно взять.

В двенадцать старый сыщик забеспокоился, а в половине первого ночи позвонил в ГУВД и сообщил, что, как ему кажется, случилась беда.

Дежурный по ГУВД связался с «водомутами» – как все, где таковая имеется, называют водную милицию, и те отправили на Терну два катера. Прочесав предполагаемый участок водной глади площадью несколько квадратных километров, они сообщили, что обнаружены лишь бакены, которые, собственно, никто и не терял.

«И вообще, – сказали они дежурному, – в это время суток и в это время года на моторке со спиннингом может отправиться либо маразматик, либо Посейдон».

– А маразм – это не основание для правоохранительных органов прекращать поиск лиц, без вести пропавших! – возмутился начальник УР, выслушав по «сломанному телефону» сообщение дежурного.

Завел мотор еще одной лодки и отправился на поиски сам. Ему повезло больше. Лодка Кузьмича прибилась к берегу в километре от того места, знанием которого он хвастался, отправляясь за судаком. Но это была лишь лодка, в которой лежал спиннинг с леской, опущенной в воду.

Сообщив о находке дежурному, начальник стал дожидаться второго пришествия «водомутов» и, чтобы не замерзнуть окончательно, решил сделать пару забросов.

Но не сделал ни одного. Когда он вытянул блесну для броска и уже размахнулся, чтобы послать ее в кромешную тьму, в огне стоящего в его лодке фонаря «летучая мышь» заметил странную вещь. Вещь имела размеры три на пять сантиметров и болталась на крючке воблера. Остановив замах, начальник УР перехватил лесу рукой и поднес удививший его предмет к лицу.

Это был клочок материи, на котором в ряд располагались несколько рисунков. Таз, внутри которого стоял знак «40 °C», утюг с черной точкой и – то ли римская цифра, то ли латинская буква «L». Понять было трудно, потому что как раз в этом месте на ярлыке виднелось бурое пятно. Озябший сыщик некоторое время не мог сообразить, что попало ему в руки, когда же, согревшись стопкой из «дежурной» четушки, оттаял, понял. На его ладони лежал ярлык, который заводские портные обычно крепят к внутренней части воротника мужского джемпера. Мужского – сыщик был уверен, потому что на ярлыках женских вещей силуэты мужиков не вырисовывают.

– Интересно, – пробормотал старый лис.

Лодку закрепил веревкой за прибрежную корягу, спиннинг оставил в лодке, ярлычок спрятал в карман, а сам вышел на берег. Казалось, он точно знал, что нужно искать. Нюх старого сыскаря за всю жизнь подводил всего два раза. Впервые, когда он вместо гарантированного поступления на физфак МГУ решил податься в милицию по комсомольской путевке. А второй в июле прошлого года, когда дал бесам из жилищной комиссии уговорить себя не брать предложенную трехкомнатную квартиру от ГУВД, потому что стоял в очереди на четырехкомнатную. В итоге вместо предсказуемого будущего известного физика он стал известнейшим в Терновской области разобщителем преступных сообществ, так и оставшимся на сорока восьми квадратах жилой площади с семьей из пяти человек. Слава богу, что старшая дочь вышла замуж и дала увезти себя для прохождения дальнейшей службы куда-то в Даурию.

А больше никто не мог вспомнить ни единого случая, чтобы интуиция старого сыскаря его когда-нибудь подвела. Нет, никто не мог…

И она не оплошала и на этот раз. Кузьмич лежал в пятидесяти метрах от того места, где сонные речные волны накатывают на песок. Видимых повреждений видно не было, а искать их при тусклом свете «летучей мыши», да еще тогда, когда на Кузьмиче морской бушлат, прорезиненный плащ и ватные штаны, было трудно.

Но старик был мертв. С открытыми глазами не спят даже лунатики. Даже после литра водки. А литр – вот он. Пустая бутылка из-под сорокоградусной с величавым названием «Хозяин тайги».

Дождавшись сослуживцев, он вернулся к родным, а наутро, прибыв на работу, вызвал к себе одного из оперативников и выложил перед ним на свой широкий стол синтетический лоскут.

– К семнадцати часам я хочу знать об этой штуке все. К воротнику какой вещи крепилась, где та вещь реализовывалась и, если хочешь орден, – кому была продана. Дурацкое задание, знаю. А ты из кала спичкой алмазы никогда не выковыривал? Нет? Тебе повезло. Я выковыривал.

В шестнадцать часов опер зашел в его кабинет. Либо он был испуган перспективой быть посланным на какое-нибудь другое задание со спичкой в руке, либо просто был толковым малым, однако развернул на столе принесенный с собой пакет и представил взору старого сыщика голубой свитер.

– Это полувер «GUCCI» производства табулгинской швейной фабрики. Выпущено восемьсот полуверов, и семьсот восемьдесят восемь из них до сих пор не реализовано. Я проверил места, где такие полуверы продавались…