Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции - [186]
В самом деле, разве нельзя сказать, что социалиста, в сущности, интересует только поверхность общественной жизни? Не стремится ли он просто к установлению прекрасного общественного порядка, безусловной внешней регулярности, мало интересуясь – как то доказывает его постоянное обращение к принуждению, к механической регламентации-сущностью вещей, сущностью душ? Между тем мы заботимся не о поверхности, не о том, какой внешний вид будет представлять общество, лишенное зол, столь многочисленных в настоящее время, а о сущности вещей, сущности душ.
Наша формула отличается также и от формулы, которой пользуются моралисты и экономисты, желая несколько смягчить вред конкуренции и прийти на помощь тем членам общества, которые находятся в явно унизительных условиях.
Эти экономисты отвергают вмешательство государства; если же и признают его поневоле, то употребляют чрезвычайные усилия для возможного ограничения сферы его деятельности. Мы, напротив того, допускаем вмешательство государства; мы признаем его в некоторых случаях благодетельным и даже обязательным. Эти экономисты и моралисты также по-своему довольствуются совершенно поверхностным взглядом на вещи. Они находят, что жизнь идет не так, как бы следовало, и ради ее правильного ритма соглашаются изредка на вмешательство государства; иногда же это происходит вследствие еще более низменной причины: чтобы заставить наиболее обеспеченных эгоистов застраховать себя от опасности, угрожающей им со стороны нищеты и ненависти остальных. Правильно понятый интерес, удовлетворение эстетического чувства, а для многих из них – настоятельные требования религиозного чувства – вот причины тех уступок, на которые соглашаются эти экономисты и моралисты.
Вмешательство государства, которое мы считаем необходимым, коренится исключительно в идее справедливости и в том чувстве, которое она порождает в человеческом сердце. С нашей точки зрения, не внешний, видимый всем порядок страдает, когда вследствие невмешательства государства происходят огромные экономические потери или важные социальные несправедливости: нарушается моральный порядок, невидимый, внутренний, но священный.
Если мы настаиваем на этих различиях, то не из боязни слов и не для избежания какой-либо опасной для нас квалификации. Нет, мы поступаем так для того, чтобы рассеять двусмысленность, пагубную не столько для тех, кто становится ее жертвой, сколько для тех, кто ее поддерживает.
Нам казалось полезным установить (почему на последней странице не выразить мысль, которой проникнута вся эта книга?), что, помимо социализма, рекомендующего неприемлемые средства – беспредельную регламентацию и грубую силу; помимо убогих и бесплодных возражений, выставляемых против него индивидуализмом, потерявшим правильный путь; помимо государственного социализма, этой детской попытки примирить принципы, исключающие друг друга, этого наивного возвращения к идее просвещенного деспотизма, которая имела лишь переходное значение и была справедливо дискредитирована, найдется место для возвышенной доктрины, совершенно мирной, либеральной и прогрессивной: для индивидуализма, действительно заслуживающего это название. Конечно, это не новая доктрина, потому что она идет от XVIII века и французской революции; но она в некоторых отношениях возобновлена, а в других дополнена и в таком виде одна только способна просветить и успокоить множество искренних людей, мятущихся в мучительных сомнениях.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.