Идеология Зазеркалья - [2]
Подобное утверждение, с натяжкой, могло бы быть применено разве что к Сталину, да и тот ведь проучился какое-то время в духовной семинарии, пока его не отвлекли от дел божественных поручения партии грабить богатых для пополнения ее тощей казны. Но в целом-то ведь по составу это было едва ли не самое образованное правительство в мире (я позже перечислю его министров). Нет, ненависть — не подмога в исторических оценках. Поэтому я решился на старости лет разобраться в этой теме sine ira et studio, без гнева и пристрастия, без маски профессора, надевшего очки-велосипед.
1.ИДЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ПРОРЕХИ И НЕВНЯТНОСТИ МАРКСА
Изучение идеологии большевизма в качестве органической части новой, советской, культуры («большевизм» как понятие кажется мне исторически более точным и всеобъемлющим, нежели во многом синонимичный ему «ленинизм») максимально приближено к изучению собственно советской истории, ибо речь идет о совокупности идей, определивших, независимо от нашего к ним отношения, весь ход исторического процесса в России ХХ века. Идей, пусть и страшной ценой, но практически реализованных, воплощенных в действительность. Вне идеологии большевизма история общественной жизни, общественного сознания, русской культуры ХХ века лишается какого-либо стержня и объяснения.
Думские коммунисты выступают нынче, как я слышал, с любопытной законодательной инициативой: ввести изучение идеологии в школьную программу. Это свидетельствует о новой актуальности, которую набирает в последнее время наша тема (в Москве, оказывается, существует даже «Центр исследований идеологических процессов»). Правда, говоря о необходимости изучать идеологию, коммунисты всегда готовы посмотреть в «зеркало» нашей истории не впрямую, а как-то «сбоку». Поэтому в поле их зрения, в первую очередь, попадает не собственный вдохновенный портрет, а фашизм как идеология наиболее вредоносная и радикальная. Кто спорит, врага надо знать в лицо и с этой точки зрения изучать философские, социальные, «нравственные» основания фашистской идеологии действительно полезно. И, конечно же, коммунизм отличается от фашизма, в первую очередь, отсутствием расовой теории. Но не в пору ли по некоторым признакам и «на себя оборотиться»?
В плане теоретическом идеология большевизма, быть может, наиболее примечательна своими взаимоотношениями с классическим марксизмом и с философским мышлением как таковым. Здесь требуют нового взгляда и пересмотра по крайней мере два тезиса, которые были приняты общественным сознанием на протяжении всей советской истории за абсолютную истину. Во-первых, то, что марксизм и ленинизм представляют общую и единую систему идей, лишь обновляемую с течением времени, но в фундаментальных своих постулатах неизменную (отсюда введенное в азбучный обиход советских граждан после смерти вождя мирового пролетариата понятие «марксизм-ленинизм»); во-вторых, то, что «марксизм-ленинизм» — это не просто идеология, социология, политэкономия и т. п., но и категория высшего порядка, претендующая на звание философии, то бишь в традиционно-историческом ее понимании, «наука наук».
В связи с последним представлением небезынтересно вспомнить о том, что говорил по этому поводу сам Энгельс: Марксово учение «наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и в другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и истории, оставалось, таким образом, только царство чистой мысли: учение о законах самого мышления, логика и диалектика».
Полагая философию «изгнанной» из круга своих с Марксом научных интересов, Энгельс далек от уничижительного отношения к ней: за плечами «основоположников» стояли великие имена — Гегеля, Канта, Фейербаха, французских энциклопедистов и многие иные. Энгельсу только в страшном сне могли привидеться те нигилистические, вульгарно-пролетарские нападки на философию, с которыми выступил, например, в 1922 году журнал «Под знаменем марксизма» в статье С.К. Минина «Философию за борт!», объявлявшей философию буржуазным методом, «враждебным пролетариату», и т. п. Говоря об «изгнании философии», Энгельс лишь очерчивает реальное направление и характер исследований, связанных с политэкономией капитализма и разработкой теории социализма (коммунизма) как грядущей общественно-экономической формации.
Маркс, занимаясь политэкономией, тяготел, пожалуй, не столько к философии, сколько к математике. В гораздо большей степени приверженный философскому мышлению Энгельс всякий раз, однако, оставлял работу в области философии ради политической полемики и практического участия в международном рабочем движении. Именно поэтому одна из двух книг Энгельса, пользовавшихся при советской власти репутацией классических философских трудов, — «Диалектика природы» являлась скорее сборником отдельных статей и заметок, а другая — «Анти-Дюринг» была в основном направлена на разоблачение «нового немецкого социализма» и насквозь пронизана пафосом политической борьбы, в целях которой и обращалась отдельными главами к общефилософской проблематике.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.