Идеология русской государственности. Континент Россия - [34]
Русский человек исходил традиционно из того, что судить нужно по правде и что следует руководствоваться совестью. Русская община внутри себя ставила принцип совести выше любых других. Именно совесть, в отличие от справедливости, в правовом обычае защищает не частные, а общие интересы. Поэтому примерно с XV века утвердилась на Руси традиция челобитных от любого человека самому государю. Он должен принять решение по совести там, где закон не работает, или судья предвзят, или администратор злонамерен и не исполняет своей службы. Таким образом, русский государь если и вставал над законом, то не как тиран или абсолют власти, а как воплощение совести государства, как правовой идеал нового исторического целого.
Государь рассуживал, опираясь на нравственные основы, на православную традицию, на принципы, не записанные в позитивном законе. Важно, что возможность обратиться к государю воспроизводится в нашей цивилизации вот уже 500 лет. При разных государях (хотя само слово «челобитная» считалось устаревшим уже в XIX веке) и при разных формах нашего государства и права (в том числе и при народных царях, генсеках). И сегодня «Прямая линия» с Владимиром Путиным ежегодно выполняет важную функцию – помогает русскому государю рассуживать по совести, исполнять свою сугубо русскую обязанность. Мы всегда должны помнить о том, что закон не будет правом, не сможет установить и справедливость, если не согласуется с нравственными и моральными (этическими) регулятивами.
II.1.1.11. Сопротивление церкви государству в области права и власти
В отношении церкви Иван III ведёт себя беспрецедентно для русской истории. На соборе 1503 года фактически прямо говорится, что великий князь хочет секуляризации церковных земель и – в качестве компенсации – перевода духовенства на государственное содержание! То есть применяет к церковному клиру тот же системный подход, что и к земельной аристократии. В отношении собственности и власти церковь для Ивана III ничем не отличается от бояр. Не должно быть ни уделов, ни феодалов. С точки зрения доходов земельные ресурсы церкви избыточны. Ведь РПЦ не должна обеспечивать войско ни людьми, ни лошадьми.
То есть Иван III потребовал прямого государственного управления социальной функцией церковных дел. Внешне это выглядело как поддержка одного из соперничавших в церкви направлений – нестяжателей, оппонентов иосифлян, проповедовавших, при личной скромности, богатство монастырей. Государь пытается использовать внутренние идеологические разногласия в РПЦ. И это был один из немногих случаев, когда Иван III потерпел поражение. Несмотря на совершённый и весьма характерный для него решительный политический шаг. Руководство церкви, традиционно лояльное к нему, ещё резче и совершенно однозначно выступает против. Мотивы клира понятны. Но почему государь вынужден отступить? Почему с властью и имуществом церкви не удалось поступить так же, как с боярскими?
Церковь обладала огромным духовным авторитетом в народе, что давало ей непосредственную власть над народом, параллельную власти государя и независимую от последней. Церковь не только создала русский народ, но и руководила им в критические моменты русской истории, когда само наше существование было поставлено под вопрос: в битве на Куликовом поле (первая победа над монгольскими завоевателями), в походе Минина и Пожарского на Москву (изгнание поляков). Это было не просто благословение и освящение действий воинов и их начальников, не просто противодействие страху смерти, это было полноценное духовное лидерство.
Из этого народного авторитета и лидерства церкви рождались её теократические амбиции. Римская католическая церковь прямо распространяла свою власть на королей и других монархов через инструмент личного полного отпущения грехов, в том числе путём торговли индульгенциями. Православие подобной практики не признаёт на догматическом уровне. Поэтому папский престол в Риме ставил себя выше всех монархов, претендовал на то, чтобы назначать их, воевал с ними. РПЦ себя выше не ставила. Но претендовала на равенство и сложное распределение функций власти с государем и его государством.
В Византии это непростое сочленение власти церкви и государя разрешалось через конструкцию «симфонии»: византийский басилевс считался защитником православия, а значит и царём всех православных всего мира. Но церковь – именно поэтому – во многом влияла на его решения. Таким образом, имела место византийская теократия, определявшая в том числе и запутанность внутренних политических интриг.
Совмещение фигуры духовного авторитета (самого по себе ограничиваемого и оспариваемого государями в применении к их собственным политическим поступкам) и роли старого политически самовольного боярства (да ещё и ресурсоизбыточного) не могло не рассматриваться как реальное неприемлемое препятствие развитию долгого государства. Духовный авторитет церкви не позволил провести требуемую секуляризацию церковной собственности, подчинить её общему правовому порядку.
Освобождение государства от контроля и влияния церкви сдвинется с мёртвой точки только в процессе и после церковного раскола, а его результат будет полностью оформлен и закреплён Петром I при вхождении во вторую фазу развития Российского государства.
