Идеология и идеологические аппараты государства - [11]

Шрифт
Интервал

По всей очевидности, следует углубиться в теорию идеологий в том двойственном отношении, на которое мы только что указали. Тогда мы увидим, что теория идеологий в конечном итоге покоится на истории общественно-экономических формаций, то есть на сочетающихся в них способах производства и развивающейся в них классовой борьбе. В этом смысле понятно, что здесь не может стоять вопроса о теории идеологий как таковой, поскольку идеологии (понимаемые в указанном двойственном отношении, то есть как региональные и классовые) обладают историей, обусловленность которой в конечном счете, видимо, лежит вне отдельных идеологий, хотя и затрагивает их.

И, напротив, если я могу выдвинуть проект теории идеологии как таковой и если эта теория является одним из тех элементов, от которых зависят теории частных идеологий, то на первый взгляд то, что я сейчас скажу, будет выглядеть довольно парадоксально: у идеологии нет истории.

Как мы знаем, эта формулировка присутствует в “Немецкой идеологии”. Маркс выдвигает ее в связи с метафизикой, у которой, как он говорит, не больше истории, чем у морали (подразумевается: и у других форм идеологии).

В “Немецкой идеологии” эта формулировка фигурирует в откровенно позитивистском контексте. Идеология понимается здесь как чистая иллюзия, греза, то есть ничто. Вся ее реальность лежит вне ее самой. Идеология понимается таким образом как воображаемая конструкция, статус которой схож с теоретическим статусом сновидения у предшественников Фрейда. Для таких авторов сновидение было чисто воображаемым эффектом (то есть ничем) “остатков дневных впечатлений”, представленных в произвольном виде, иногда “обратном”, короче говоря, “в беспорядке”. Для них сновидение было пустым и никчемным воображением, произвольно “состряпанным” с закрытыми глазами из остатков единственно настоящей и позитивной реальности – реальности дневного времени суток. Таков статус философии и идеологии (поскольку философия является идеологией по определению) в “Немецкой идеологии”.

Идеология понимается Марксом как воображаемая конструкция (bricolage), чистая греза, пустая и напрасная, состоящая из “дневных остатков” единственно полной и позитивной реальности, реальности конкретной истории конкретных, материальных индивидуумов, материально производящих свое существование. Именно поэтому в “Немецкой идеологии” у идеологии нет истории, ведь ее история лежит вне ее, там, где есть единственно существующая история, история конкретных индивидуумов. В “Немецкой идеологии” тезис о том, что у идеологии нет истории, является таким образом чисто негативным, поскольку означает две вещи:

1. Идеология – ничто, поскольку это чистая греза (порождаемая неизвестно какой силой, если не отчуждением разделения труда, а это и будет ее негативным определением).

2. У идеологии нет истории, что вовсе не значит, что в ней нет истории (как раз наоборот, ведь она является всего лишь бледным, пустым и инверсивным отражением реальной истории); это значит, что у нее нет своей истории.

А ведь тезис, который я хотел защищать, пользуясь формальной терминологией “Немецкой идеологии” (“у идеологии нет истории”), радикально отличается от позитивистски-исторического тезиса “Немецкой идеологии”.

Ведь, с одной стороны, я полагаю, что смогу утверждать, что у идеологий есть своя история (хотя, в конечном счете, она и обусловливается классовой борьбой), а с другой, – я полагаю, что смогу в то же время утверждать, что у идеологии как таковой нет истории, не в негативном смысле (ее история лежит вне ее самой), а в смысле абсолютно позитивном.

Это позитивный смысл, если верно, что идеологии свойственно обладать некоей структурой и функционированием, которые превращают ее в неисторическую реальность, то есть все-историческую, в том смысле, что эти структура и функционирование являются в некоторой своей форме неизменными и наличными в том, что мы называем цельной историей, как она понимается в “Манифесте Коммунистической партии”, то есть как история классовой борьбы, история классовых обществ.

Чтобы у нас был какой-то теоретический ориентир, я сказал бы, приведя пример сновидения, только на этот раз в его фрейдистской концепции, что наше положение (“у идеологии нет истории”) может и должно (и таким образом, в котором нет ничего произвольного, но который, как раз наоборот, является теоретически необходимым, потому что между обоими этими положениями существует органическая связь) быть непосредственно связано с положением Фрейда о том, что бессознательное вечно, то есть у него нет истории.

Если “вечное” означает не трансцендентное по отношению ко всякой (временной) истории, но вездесущее, трансисторическое, а значит, неизменное в своей форме на всем протяжении истории, я могу слово в слово повторить здесь формулировку Фрейда: идеология вечна, как бессознательное. И добавлю, что это сравнение в теоретическом отношении кажется мне оправданным, потому что вечность бессознательного имеет некоторое отношение к вечности идеологии как таковой.

Вот почему я полагаю, что могу предложить теорию идеологии как таковой в том смысле, в котором Фрейд предложил теорию бессознательного как такового.


Еще от автора Луи Альтюссер
Ленин и философия

В философском смысле Ленин непереносим — или был непереносим какое-то время — для всех нас. Потому что в глубине души вопреки всем разговорам о догматичности ленинской философии философы интуитивно чувствуют: не в этом суть дела… Знаю, говорит Ленин, мои формулировки и определения расплывчаты; знаю, философы будут обвинять материализм в "метафизичности". Но суть не в этом. Я не просто не разделяю их философию, я отношусь к философии иначе, я воспринимаю ее как практику… И подлинная проблема в том, что Ленин поставил под вопрос эту традиционную философскую практику и предложил взамен совершенно иное отношение к философии.


За Маркса

Книга Луи Альтюссера «За Маркса» — важнейший текст западного марксизма после Второй мировой войны, выдержавший с момента своей первой публикации пятнадцать переизданий. Он произвел революцию в прочтении классических работ Маркса, заложив основы нового понимания философии, политики, истории. Книга содержит разработку базовых понятий, составивших фундамент так называемого «структуралистского» или «недиалектического» марксизма.


Рекомендуем почитать
Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.


Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века

Русская натурфилософская проза представлена в пособии как самостоятельное идейно-эстетическое явление литературного процесса второй половины ХХ века со своими специфическими свойствами, наиболее отчетливо проявившимися в сфере философии природы, мифологии природы и эстетики природы. В основу изучения произведений русской и русскоязычной литературы положен комплексный подход, позволяющий разносторонне раскрыть их художественный смысл.Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.


Кондильяк

Книга посвящена жизни и творчеству видного французского философа-просветителя Э. Б. де Кондильяка, представителя ранней, деистической формы французского материализма. Сенсуализм Кондильяка и его борьба против идеалистической метафизики XVII в. оказали непосредственное влияние на развитие французского материализма.Для широкого круга.


Война и Церковь

«…У духовных писателей вы можете прочесть похвальные статьи героям, умирающим на поле брани. Но сами по себе «похвалы» ещё не есть доказательства. И сколько бы таких похвал ни писалось – вопрос о христианском отношении к войне по существу остаётся нерешенным. Великий философ русской земли Владимир Соловьёв писал о смысле войны, но многие ли средние интеллигенты, не говоря уж о людях малообразованных, читали его нравственную философию…».


Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.