Идеальный шторм. Технология разрушения государства - [4]

Узловым звеном технологии раскольничьего бунта было самозванство. Именно самозваный царь обещал недовольным «дать волю» от усиливающегося контроля центральной власти над окраинами Империи путём восстановления старой веры. Разинский бунт проходил под знаменем «чудом не усопшего» лжецаревича Алексея и лжепатриарха Никона. Богоборческие настроения, созвучные староверам-беспоповцам, Разин формулировал доступным безграмотному большинству языком: «На что церкви? К чему попы?

Венчать, что ли? Да не все ли равно: станьте в паре подле дерева да попляшите вокруг него – вот и повенчались».

Емельян Пугачев, как известно, объявил себя выжившим императором Петром III. И с его самозваного монаршего благословения восставшие жгли и грабили усадьбы и храмы, убивали священников и надругались над святынями. Особой удалью считалось въехать в православный храм на коне. Но главной целью самозванства была легитимизация насильственного захвата абсолютной власти.

Помимо варварской бандитской вольницы в качестве главного аргумента использовался практически безграничный финансовый ресурс староверов, накопленный, не в последнюю очередь, на выполнении государственных подрядов. Но только ли на «освоенные» бюджетные деньги раскольники поднимали свои «революционный войны» против самодержавия?

Антиправительственный протестный потенциал русского раскольничества первыми оценили англичане. На протяжении двух веков они осуществляли финансовотехнологическую поддержку староверов-промышленников. Они поставляли в Россию своим партнёрам новейшее шерстопрядильное оборудование. Несмотря на германский термин «Kammwolle», что обозначало камвольную пряжу как «чёсаную шерсть», оборудование староверской ткацкой монополии было в основном английского происхождения.

Англия последовательно внедряла свой капитал в старообрядческую промышленность, попутно разоряя национальные предприятия. Так, не выдержав высокотехнологичной конкуренции, разорилась знаменитая «Нарвская мануфактурная компания». Не помог даже «административный ресурс» её вельможных владельцев – министра иностранных дел Нессельроде, шефа жандармского управления Бенкендорфа и придворного банкира Штиглица. Англичане установили на примитивных домашних мануфактурах купцов-раскольников самое совершенное оборудование, а их коммерческую безграмотность компенсировали английские технологи, инженеры и управляющие. Именно плановая поддержка староверов англичанами превратила их из обыденных торговцев в промышленников-миллионщиков.

Под этот масштабный проект на Туманном Альбионе, в Манчестере, с нуля была создана фирма «Ди Джерси и Ко». Её представитель в России Людовик Кнопп породил волну массовых разорений дворянских мануфактур путём предоставления сверхвыгодных условий производственным объектам старообрядческих общин. Его ключевым партнёром стал весьма посредственный купец второй гильдии Савва Васильевич Морозов. Его главным достоинством для Кноппа и тех, кто за ним стоял, была приверженность Морозова старой вере, а также то, что его далёкий предок некогда регентствовал на Руси, претендовал на российский престол и при пособничестве англичан спровоцировал Соляной бунт.

Когда в 1846 году Кнопп оборудовал Морозову первоклассный прядильный завод, «Ди Джерси» уже обладала паевыми правами в 122 российских предприятиях. Ставки в большой игре были сделаны, и уже на следующий год процветающая манчестерская фирма без видимых причин планово обанкротилась.

Политический характер такого щедрого инвестирования Англии в раскольников становится понятен с учётом глубинных протестных воззрений раскольников всех видов – от традиционных староверов до беспоповцев и сектантов-бегунов. Все они считали российского двуглавого орла символом сатанинского зверя, а любого православного царя – воплощением антихриста, которому нельзя поклоняться и покоряться.

«До самого дне судного непокоривым быти антихристу повелено». Но «близко то время, когда Спаситель на белом коне с небеси, сотворит брань с антихристом и… в это время все странники будут в рядах его воинства… и будут иереи Богу и Христу и воцарятся с Ним на тысячу лет – тысячелетнее царство справедливости». Но прежде должен свершиться великий суд, и казнь (именно казнь, а не отречение) последнего царя станет началом этого суда. Именно эти воззрения крайних сектантов-раскольников в конце XIX – начале XX века стали проекцией для революционных террористов всех мастей. Не исключено, что многих деятелей «вне правового поля» привлекала староверская дерзость в присвоении «неправедного имущества». Будучи сами вне закона, раскольники при любом удобном для них и трагическом для «остального» народа случае пользовались моментом для своего хищнического обогащения.

Во время эпидемии чумы купец-староообрядец Ковылин стал убеждать окрестных жителей, что моровое поветрие ниспослано за «никонианскую веру». Он устроил за Преображенской заставой карантин, в котором предлагал объятым страхом умирающим в специальном (общем) чане перекреститься в «истинную старую веру», а заодно пожертвовать во спасение души всё своё имущество. У находящихся в бреду и бессознательном состоянии согласия даже не спрашивали.