Идеальный мир - [5]

Сначала он не понял, что чувствует. Вроде бы, он явно ощущал несчастье, но в то же время все указывало на полное исполнение желаний. Правильно это было или нет, Утешитель не знал. Поэтому он спросил у Мечтательницы.

Мечтательница

Она любила Утешителя. Не так, как люди любят своих мужей и жен, не так, как влюбляемся мы, подростки. Он был ей как старший брат — теплый и спокойный, добрый и понимающий. С ним хорошо было беседовать, да и просто сидеть рядом. Мечтательница понимала, что он нужен другим, но в свободное время любила посидеть с ним и поговорить о людях, которым нужна помощь.

— Вы говорите об Андрее? — сразу поняла она. По непонятной ей самой причине она обращалась к Утешителю на «Вы». Наверно, уважала его. Но его было за что уважать. — Я сама, если честно, не очень уверена. То, что он несчастен, очевидно. Но подростки из его мира любят грустить, и я не знаю, что с этим поделать.

— Беседа не помешает, — решил Утешитель.

— Осторожно, Учитель! — Иногда она называла его так, и отчасти была права. Он был тем, что в нашем мире называют Учитель, Мастер, Гуру. Будда. Разумный, достигший просветления и несущий его другим. — Он резок на язык.

— Кто только меня не оскорблял на моем веку! — улыбнулся Он. — Но спасибо, что предупредила.

Андрей

Он сидел и размышлял, сам не понимая толком, о чем именно. В голове вертелись обрывки песен, послушно, хотя и немножко тормозно воспроизводимые, должно быть, здешним мирозданием. На душе было тяжело, он уже подумывал о самоубийстве, но сидел и размышлял.

Не спрашивайте меня, как так можно. Наличие таких Андреев становится печальным фактом, если полчаса посидеть Вконтакте и почитать тамошние блоги. Не новостные, естественно, а именно эти, со статусами. В половине их все время кричат о суициде и ненависти к миру. Кричат, но не стреляются, скажете вы. Знаете, а ведь я пробовала это на себе. Уже после одной–двух машинописных страниц сочинения чего–нибудь грустного–прегрустного слезы на глаза наворачиваются и депрессия накатывает. А если постоянно…

Теперь вы понимаете состояние Андрея. И вот, пока он размышлял, кто–то бесцеремонный подошел и тронул его за плечо. Наш мир кривой, поэтому Утешитель вызвал у него ассоциацию с родителями. А с родителями Андрей не церемонился:

— Чего надо? Не видишь, я думаю! — сказал он. Мечтательница в другом конце мира услышала это (она была хранительницей, поэтому могла слышать все, что хотела, а с Утешителем у нее была практически постоянная мысленная связь, потому что он излучал свет, который ей так нужен был во время ее полуодиноких блужданий по этому миру), и сердце ее сжалось от жалости. Не к Андрею — этот и так скоро лопнет от жалости к себе. К Утешителю. Она знала, насколько тому все равно, но все же жалела его.

— Чего надо? — улыбнулся Утешитель. — Да ничего, в общем–то. Тебя вот проведать зашел.

— Меня? На фига? — удивился Андрей.

— Да вот увидел, как ты тут грустишь, и решил выяснить, в чем дело.

— Я? — Андрею стало немного стыдно, но, как известно, от стыда мы начинаем обижаться и говорить еще больше гадостей. — Вам–то что за дело? Все время забываю, что в этом долбаном мире все, кому приперло, могут все знать обо всех. А потом припираются, блин, добренькие, и начинают выпендриваться.

— Ну почему же — припираются и выпендриваются? — возразил Утешитель. — Ты забываешь одну–единственную вещь: если бы ты так уж сильно не хотел, ты бы меня просто не видел. Значит, я тебе нужен хотя бы как мишень для грубостей. Хотя в этом случае тебе казалось бы, что я обижаюсь и начинаю спорить, ведь именно это обычно нравится таким, как ты. Так что дело в другом.

— Философ, блин! — выругался Андрей. С родителями он был не вежливее. Поверьте, это нормально в наши дни. Впрочем, чего это я, вы же сами из нашего мира. — Откуда я знаю, может, вам в кайф долбать мои мозги, а мое несчастье роли не играет. Или вы здесь важная шишка и вам вообще по фиг на здешние правила.

— На здешние правила, похоже, «по фиг» как раз тебе, — улыбнулся Утешитель, и Мечтательница в который уже раз поразилась его терпению. — Ведь с одной стороны, ты несчастен, с другой, твои желания выполняются. Вон, Мечтательница подтвердит, а она, между прочим, хранительница здешняя.

— Что за на хрен! — Андрей удивился словам Утешителя, но продолжил хамить. — Желания, говорите, выполняются? Да выполнилась бы хотя бы половина, я бы тут не сидел!

— Что–то не так, — сказал Учитель. — А чего тебе хочется на данный момент? Сильно хочется? Предупреждаю, ответ в духе «чтобы от меня отцепились» не засчитывается.

— Мне? — Андрей задумался. Он понимал, что выпендриваться перед этим… человеком не только бессмысленно, но еще и стыдно. Так что лучше действительно воспользоваться шансом разобраться в себе. — Любви хочется. Дружбы. Или подоставать кого–нибудь. Поспорить. Даже не любви и дружбы скорее и не интересного общения, потому что я совершенно не представляю свою жизнь без одиночества, а именно возможности пожаловаться на их отсутствие.

— Вот оно! — Утешитель смотрел на мальчика, сидящего перед ним. Несмотря на свою очевидную испорченность и глубокую показную несчастность, он сам себе верно поставил диагноз. Может быть, потому, что Учитель с этим не сталкивался раньше, а мальчик рос в мире, где это типично?.. — И вот из–за этого мироздание корежит? По–моему, все просто. Замуровать тебя в отдельном куске пространства, стереть нам память о тебе — и конец.