Идеальный любовник - [94]

На следующий день Эмбер поняла, что ее визит к дочери стремительно подходит к концу. Ближе к полудню она отозвала Эмерелд в сторону:

— Я попросила Шона отвезти меня завтра в Уиклоу.

— Ох нет! — воскликнула Эмерелд. — Прости меня, я знаю, что у тебя там дела, но время пролетело так быстро. Кажется, будто ты только что приехала.

— Дорогая, но все изменится. Мы теперь будем видеться часто.

— Я даже не знаю, чем ты занимаешься.

У Эмбер перехватило дыхание.

— Это… развлечения. Я нанимаю женщин, которые развлекают гостей на вечеринках, на приемах.

— И на это есть спрос? — полюбопытствовала Эмерелд.

— Огромный, — честно ответила мать. — Дорогая, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Куда бы мы могли пойти?

Эмерелд вгляделась в ее лицо. Судя по всему, матери не хотелось, чтобы кто-нибудь в Грейстоунсе услышал их.

— Мы можем пойти на прогулку с собаками.

— Это было бы отлично. Хорошенько закутайся, я чувствую, в воздухе пахнет зимой.

Эмерелд спустилась вниз, одетая в свой зеленый бархатный плащ с капюшоном, отороченным великолепной рыжей лисой. Эмбер почувствовала комок в горле.

— Это не может быть тот же самый, что я шила для тебя.

— Нет, я уехала из Англии в единственном платье. Страшно уродливом, должна признаться. Шон заказал для меня точную копию того плаща, что был на мне в день приезда в Ирландию на праздник в честь дня его рождения. Он обо всем помнит.

Собак они нашли в конюшне.

— Грейхаунд принадлежал Джозефу, хотя они мало времени провели вместе.

Эмбер наклонилась, чтобы обнять пса.

— От этого просто разрывается сердце.

Волкодав Шона приветствовал Эмерелд, положив огромные передние лапы ей на плечи.

— Ах, дорогая, будь осторожна. Ведь у тебя ребенок! — воскликнула Эмбер.

— Ты знаешь? — удивилась Эмерелд.

— Я подозревала. Не сразу, но ты так сияла, что я стала к тебе присматриваться. Я все-таки надеялась, что мои страхи не имеют оснований.

— Я боялась сказать тебе.

— Это от твоего мужа или от Шона?

— Конечно же, это ребенок Шона!

— Значит, он незаконнорожденный, — мягко сказала Эмбер.

— Не говори так! Мы с Шоном любим друг друга.

— Давай пройдемся, — предложила Эмбер, ей необходимо было собраться с мыслями. Собаки понеслись через луг, направляясь к лесу на его дальнем краю. Женщины медленно пошли следом. — Я знаю, что ты любишь Шона О'Тула. Мне бы нужно было ослепнуть и оглохнуть, чтобы этого не заметить. Но любит ли он тебя?

— Разумеется, Шон меня любит, — признала Эмерелд.

— Подумай как следует. Говорил ли он когда-нибудь, что любит тебя? Что жить без тебя не может? Говорил ли о свадьбе? О том, что хочет видеть тебя матерью своих детей?

— У меня есть муж, как Шон мог говорить об этом? Ты осуждаешь меня так же, как и отец Фитц. Он назвал меня прелюбодейкой и велел мне отправляться домой к Джеку Реймонду. Ты этого хочешь?

— Господи, нет. Я бы только хотела, чтобы ты не бросилась без оглядки в руки его врага.

Они подошли к низкой каменной стене и сели.

— Монтегью заставили меня поверить, что ты развратная шлюха с испорченной ирландской кровью. Я не могла выносить, когда Джек прикасался ко мне. То, что он делал со мной, вызывало у меня тошноту. Я хотела сбежать, но у меня не было выхода.

Эмбер слишком хорошо понимала, что чувствовала ее дочь. Она сама оказалась в ловушке Уильяма Монтегью на долгие восемнадцать лет.

— И тут случилось чудо. Шон привез меня в Ирландию, и я поняла, что всегда любила его. Ты права, когда говоришь, что я бросилась в его объятия. Он не пытался принудить меня к этому никоим образом. Когда Шон занялся со мной любовью, я просто изголодалась по нему. Как только Шон О'Тул полюбил меня, мне стало стыдно своих мыслей о тебе. Если ты шлюха, то я распутнейшая из женщин, когда-либо принадлежавших мужчине. Он может не говорить, что любит меня, но он доказывает это, как только может.

Шон никогда не бывает суровым или резким со мной. Никогда не причиняет мне боли. Его руки с такой любовью прикасаются ко мне. Мы поссорились только один раз. Он взял меня с собой в Англию, и я обвинила его в том, что он выставляет меня напоказ как свою любовницу. И это было правдой. Шон использовал меня, чтобы отомстить Монтегью. Но мы оба раскаялись и попросили друг у друга прощения. После того, что они с ним сделали, я отлично понимаю его жажду мщения.

— Но дорогая, в его сердце может не остаться места ни для чего другого, кроме желания отомстить.

— Мама, он научил меня жить сегодняшним днем, потому что только этим мы владеем на самом деле. Если все закончится завтра, я не пожалею ни об одной секунде из тех, что мы провели вместе. И я не жалею, что у меня ребенок. Это часть его и часть меня, может быть, лучшая часть.

Эмбер с трудом боролась со слезами.

— Ты тоже моя лучшая часть, Эмерелд. Только пообещай мне, что, если Шон обидит тебя, а твои сладкие грезы превратятся в ночной кошмар, ты придешь ко мне.

Эмерелд с любовью обняла мать:

— А к кому же мне еще идти?

Глава 28

Когда Уильяму Монтегью сообщили, что во время шторма у берегов Ирландии его компания потеряла два корабля, он ругался так, что чертям стало тошно. А узнав, что незастрахованные лошади, уже оплаченные им, также сгинули в пучине, хозяин «Монтегью Лайн» просто лишился рассудка. Жизнь на Портмен-сквер, и так несчастливая для Джонни, стала просто невыносимой. Характер его отца превратил дом в преисподнюю. Теперь, когда брат Эмерелд мог сам платить за жилье, он выехал из кирпичного мавзолея и снял квартиру в Сохо.