Идеальный любовник - [42]

— Понимаю, — прошептал Джонни и смешался с толпой. Терпению Шона не было предела, пока он наблюдал, как молодожены разворачивают подарки. Когда его коробочки оказались в руках жениха и невесты, он заметил удовольствие на лице Эмерелд. Но все его внимание сосредоточилось на Джеке, открывавшем свой подарок.

Шон ждал достаточно долго, наконец Джек отпрянул и побледнел, как будто вся кровь отлила у него от лица. К тому времени как новобрачный разыскал своего тестя, чтобы показать ему содержимое наводящей ужас коробочки, граф Кил-дэрский уже покинул особняк.

Эмма Реймонд Монтегью нервно села на постель в ожидании своего мужа. Что-то пошло не так на празднике в честь ее свадьбы, заставило ее молодого мужа и отца запереться в библиотеке почти на два часа. Она и не ждала, что отец станет обсуждать с ней происшедшее. Эмма давно поняла, что женщины не вмешиваются в дела мужчин. Возможно, когда Джек придет, он расскажет ей, что послужило причиной беспокойства.

Эмма поднялась с кровати и взяла с ночного столика маленькую коробочку. Когда она открыла крышку, ее глаза загорелись от восхищения, а мысли унеслись к тем далеким временам, когда она каталась верхом на дельфине в своей хрустальной пещере, и к тому роковому дню, когда появился ее ирландский принц.

Эмма вернулась в постель, все еще не выпуская из рук свое маленькое сокровище. Кончиком пальца она дотронулась до дельфиньего глаза.

— Изумруд, — прошептала она, наслаждаясь драгоценным камнем и звучанием своего настоящего имени. Карточка была подписана Граф Килдэрский, но, должно быть, Шон О'Тул выбрал брошь и отдал ее Эдварду Фитцжеральду, чтобы тот преподнес ее. Она не помнила, видела ли графа в этот день, но в бальной зале было слишком много лиц.

Когда Эмма взяла дельфина в руку, ее сердце забилось быстрее. Она не показала украшение Джеку и не станет этого делать. Он был так занят, что даже не спросил, что в ее коробочке. Новобрачная снова задумалась о том, почему ее муж не пришел и придет ли он вообще. Эмма зевнула и легла. Больше всего ей хотелось спать одной. Она зажала брошь в кулачке, сунула руку под подушку и заснула.

Эмерелд лежала на сахарно-белом песке в лучах солнечного света, под мягким морским бризом, играющим ее темными кудрями. Восхитительное чувство предвкушения поднималось в ней, ее переполняли радость, ожидание счастья, потому что она знала — скоро, очень скоро он придет к ней.

Она не открывала глаз, пока не ощутила трепетание, словно бабочка крылом прикоснулась к краешку ее губ. Девушка улыбнулась про себя и медленно подняла ресницы. Он стоял на коленях, пристально глядя на нее, в его темных стальных глазах плясали веселые искорки. Не опуская глаз, она медленно встала на колени рядом с ним.

Им не требовались слова, им хотелось только прикасаться друг к другу, и это желание было сродни голоду. В едином порыве их пальцы сомкнулись, побежали по щеке, по горлу, по плечу. Ладонь Эмерелд коснулась его сердца, и она ощутила его биение под своими пальцами. Он был великолепным мужчиной. Он был ее ирландским принцем. Он наклонился, собираясь поцеловать ее, но, когда он был уже совсем близко, Эмерелд проснулась.

Она отпрянула от мужчины, который крепко обнимал ее и собирался поцеловать.

— Эмма, в чем дело?

— Н-ничего, я спала… Ты напугал меня.

Джек снова привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. В ту же секунду его руки начали стаскивать с нее ночную рубашку.

Эмма оцепенела от грубого натиска. Ее шокировала нагота Джека. Еще мгновение, и она тоже окажется совершенно раздетой.

— Джек, не надо! Пожалуйста, прекрати!

— Какого черта! Что с тобой происходит? — спросил он.

— Это неправильно… Это распутство, — задыхаясь, произнесла Эмма.

— Эмма, ты моя жена! Я ждал, пока мы поженимся, и не прикасался к тебе, но я не собираюсь больше ждать. — Его руки грубо сорвали с нее рубашку, ладони легли на ее груди.

У нее вырвался короткий всхлип, и Джек с отвращением оттолкнул ее.

— Господи, ты что, ничего не знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной? — поинтересовался он.

— Ну… Да… но это такое бесстыдство. Я не похожа на мою мать. Меня учили быть целомудренной… быть порядочной девушкой, — лепетала она.

Пытаясь сохранить терпение, Джек заявил:

— Такой ты должна была быть до замужества. Но с мужем все по-другому. У меня есть право пользоваться твоим телом так, как я захочу. Если ты перестанешь вести себя, как ребенок, то тебе понравится то, чем я собираюсь с тобой заняться.

Эмма сомневалась в этом каждой клеточкой своего существа.

— Лежи спокойно и перестань отталкивать меня.

Эмма кое-что знала. Ей было известно, что мужчина и женщина соединяют свои тела, чтобы получился ребенок. Но она и представить себе не могла, что это будет так неприятно. Она решительно закрыла глаза и лежала неподвижно.

Джек вел себя отвратительно, он причинил ей боль. Когда он наконец удовлетворил свое желание и отвалился от нее, тяжело дыша, Эмма почувствовала себя изнасилованной, хотя и обрадовалась, что все уже закончилось.

Джек склонился к ней:

— Ты холодное маленькое создание, но я это изменю, не бойся.

Когда муж захрапел рядом с ней, молчаливые слезы потекли у Эммы по щекам. «Я ненавижу и презираю всех мужчин». Ей так хотелось укрыться в спасительном сне, но благословенное забытье не спешило снизойти до нее. Эмма давно чувствовала себя в ловушке, но теперь казалось, что стены ее клетки все сильнее давят на нее. Ее затошнило при мысли, что следующей ночью повторится то же, что и сегодня. В своей невинности она считала, что брак спасет ее, но он оказался пожизненным заключением.