Идеальный любовник - [18]

— Шон! — окликнула она. — Ты здесь?

Не желая, чтобы Эмерелд застала его полуголым с Бриджет, он сурово взглянул на кузину и приказал:

— Ни слова!

Шон схватил свою рубашку, вышел из каюты и крепко закрыл за собой дверь. Просовывая руки в рукава, он пошел навстречу Эмерелд и повел ее в противоположном направлении.

— Я знаю, что ты предпочел бы показать корабль моему брату, но могу ли я заменить его? — Ее зеленые глаза дразнили парня.

— Я знал, что ты придешь, — дерзко ответил он.

— Я не могла устоять перед желанием, — ее губы изогнулись в улыбке, — увидеть корабль.

— Это передо мной ты не могла устоять, Эмерелд.

— Да нет же, правда, — возразила девушка, — я никогда еще не видела нового судна. — Ее взгляд скользнул по иезастегнутой рубашке и задержался. Как в ее снах, восхитительное чувство предвкушения охватило ее.

— Могу ручаться, что ты еще много чего не видела. — Его пальцам хотелось дотронуться до нее. Он наклонился и провел рукой по мягкому меху, обрамлявшему вырез платья. Потом кончиками пальцем ласково коснулся ее щеки, шеи, плеча.

Желание прикоснуться к нему как огнем жгло Эмерелд. Пальчик девушки обвел вышитые инициалы на его рубашке, она представляла себе, какова же его теплая оливковая кожа под тканью. Очень осторожно она коснулась его груди, там, где гулко билось сердце Шона. Затаив дыхание, Эмерелд смотрела, как Шон наклоняется к ней и ищет ее губы, только на этой раз все происходило наяву.

Его рот оказался твердым и настойчивым, ее губы раскрылись навстречу, и он смог ощутить их нежность. Поцелуй длился без конца, но когда Шон все-таки отпустил ее, у Эмерелд кружилась голова от его близости.

— У тебя вкус вина и женщины, — хрипло прошептал он, касаясь пальцами ее губ, желая еще поцелуев.

Эмерелд была потрясена силой охватившего ее желания. Она отступила назад, сбитая с толку, потом, пытаясь скрыть свое смятение, развернулась и пошла вниз по трапу.

— Это действительно красивая шхуна. Это каюта капитана? — И прежде чем Шон смог остановить ее, Эмерелд открыла дверь и замерла словно пораженная громом.

Бриджет Фитцжеральд освободилась от своего платья послушницы и лежала обнаженная на капитанской койке.

— Я думала, ты собираешься от нее отделаться, — с нажимом произнесла она.

Эмерелд, поняв все, прижала ладонь ко рту. Шон О'Тул одевался, выходя из каюты!

— Вы прелюбодействовали!

Шон, явно застигнутый врасплох такой компрометирующей ситуацией, все-таки оценил комичность происходящего.

— Ты опять читала энциклопедию, англичанка, — медленно растягивая слова, съехидничал он.

— О-ох! — простонала девушка, развернулась и чуть не упала, убегая от этой скандальной сцены.

— Эмерелд! — крикнул он ей вслед, но она не слышала. Юмор оставил Шона. — Ну, видишь, что ты натворила?! — Его вдруг вывела из себя явная похоть Бриджет. — Почему ты не можешь себя вести как подобает леди? — требовательно спросил он, безнадежно вздохнул, понимая, что с равным успехом можно требовать персиков от вяза, и бегом бросился за Эмерелд Монтегью.

А у той глаза наполнились слезами, грозящими хлынуть потоком, пока она бежала по палубе «Серы-1», пытаясь найти выход с корабля. В возбуждении Эмерелд бегом проделала весь путь до носа шхуны и остановилась только тогда, когда палуба кончилась. Она повернулась и оказалась лицом к лицу с виновником своего несчастья.

Шон твердо стоял на палубе, не давая ей возможности пройти.

— Эмерелд, не убегай. Не сходи с ума, ничего не было.

— Говоря «ничего», ты, наверное, подразумеваешь, что это происходит каждый день! — сердито выкрикнула она. Ветер играл ее черными кудрями, приводя их в беспорядок. Ее высокая грудь поднималась от волнения. Зеленые глаза оскорбленно смотрели на него. Мысли о нем заполняли ее дни, а ночами Шон являлся ей во сне. С того момента, как Эмерелд впервые увидела О'Тула в пещере, она совершенно потеряла голову от этого красивого ирландского юноши, отведя ему роль прекрасного принца.

Шон ясно понял, что ее невинности нанесено оскорбление, и обрадовался, что она так непорочна душой и телом.

— Какая же ты гордая, маленькая красотка, — прошептал он почти про себя.

Его слова только подстегнули гнев девушки.

— Я ненавижу Ирландию и всех ее жителей. Но больше всех я ненавижу тебя, Шон О'Тул! — Дочь Монтегью так страстно произнесла эти слова, что он не смог устоять перед ее гневной красотой.

Шон схватил ее в объятия и прижался губами к ее губам, наслаждаясь смешанным вкусом горячей ярости, холодного презрения и нежной невинности одновременно.

Эмерелд не слишком сопротивлялась, но, как только Шон отпустил ее, она подняла руку и изо всех сил влепила ему пощечину.

Не веря своим глазам, О'Тул уставился на нее, не в силах осознать, что удар нанесен ее маленькой ручкой. Он схватил ее запястья, чтобы предотвратить новые удары, и улыбнулся ей. Как могла эта крошечная женщина приводить его в восхищение и в ярость одновременно? Юноша прижал ее к своему крепкому молодому телу, потом нагнул голову так, чтобы его темные глаза встретились с ее зелеными.

— Когда-нибудь, моя гордая красотка, я сделаю тебе что-нибудь такое, чтобы заработать эту пощечину!