Идеальные каникулы смерти - [20]

Он снова окружает всех невидимым силовым полем, создавая своего рода НЛО, и отвозит в Японию. Всю дорогу подростки молчат. Сверху Япония кажется зеленым морем с розовыми бурунами. В Японии весна. На большом железнодорожном вокзале Токио дети и их сопровождающие жмут руки Грину и Лан. Потом японские Таланты уходят, становятся на эскалатор и начинают спускаться. Вокзал — это огромный торговый центр с открытой серединой. Грин и Лан еще видят свою группу, которая уже находится двумя уровнями ниже. Сбившись в кучку, подростки стоят перед магазином видеоигр.

— Наверное, детям казалось, что им станет легче, если они увидят что-нибудь героическое, — говорит Грин. — Наверное, им казалось, что они смогут что-то понять.

— Они видели монстров, — говорит Лан.

Он кивает.

— Мы отправились на рыбалку, — начинает рассказывать он. — Всей четверкой. Мы так гордились тем, что мы Таланты. Это была эра Талантов. Мы думали, что ухватили Бога за бороду. Мы были королями. Мы были похожи друг на друга. Но Атом заболел. Оборотень в конце концов взорвался, да иначе и быть не могло. Я украл свою жену у Игуаны и притворился человеком. Мы отправились на рыбалку, а поймали одиночество. Я не могу помочь этим детям, Лан. Барсуки и кошки живут всего несколько лет. Когда-нибудь на свете останется только один из них. И он увидит нечто, что напомнит ему его самого или его друзей. Но запах будет не тот. И вкус будет не тот. И он поймет, что во всем мире он совсем один. Других таких, как он, нет. Быть единственным в своем роде — это и означает быть чудовищем.

— Я куплю тебе подарок, — говорит Лан.

Она заставляет его ожидать возле магазина, битком набитого самыми разнообразными статуэтками — от Будды до Девы Марии. Здесь, на планете Токио, Будду можно купить на вокзале. Она подходит к нему с маленькой коробочкой в руках. Неподалеку от них находится что-то, похожее на закусочную. Во всяком случае, там стоят столики. Они выбирают стол, крышка которого украшена розовыми пластмассовыми цветами.

Она уходит и возвращается с двумя напитками. Это что-то тягучее и сладкое, явно из ячменя.

— А теперь открой свой подарок.

Подарок — это восемь маленьких пластмассовых статуэток, выставленных в ряд на подставке.

— Восемь бессмертных. — Она по очереди касается головы каждой статуэтки. — Бессмертная женщина Хе. Ее цветок лотоса приносит здоровье. Королевский дядя Као, нефритовая табличка которого очищает мир. Стальной Ли, он оберегает беззащитных. — Следующую фигурку, худенького китайского мальчика (или девочку) с плетеной корзиной и флейтой, она снимает с подставки и ставит рядом со своей сумочкой. Сквозь плетеную ткань сумочки он видит очертания ее флейты. — Лю Донгбин, чей меч отгоняет злых духов. Философ Ен Сянцзян, флейта которого дарит жизнь. Старший Жанг Гуо, повелитель клоунов, виноделия и цигун кунг фу. Жонгли Кван, веер которого воскрешает мертвых.

Грин касается статуэтки с корзиной и флейтой и вопросительно смотрит ей в глаза.

— Бессмертная женщина держит магазин здорового питания в Нью-Джерси. Философ и Кван, думаю, уже умерли. Флейту философа я когда-то получила по почте. Я видела Жанг Гуо на пляже в Монтере, но он отказался со мной разговаривать. Мне ничего не известно о Лю, Ли и Као. Больше всех остальных меня пугает Бессмертная женщина. Она не хотела быть монстром. Она хотела иметь друзей и соседей. Она заставила себя забыть о своем бессмертии. Я приезжаю туда раз в год или около того, и она говорит только о самых обыденных вещах. Она говорит беспрестанно, насмерть забалтывая покупателей и забывая брать деньги за газеты. Но она не монстр.

— Ты хочешь быть одинокой? — спрашивает Грин. — Тебя не пугает одиночество?

Она касается статуэтки, на которой лежат его пальцы, а значит, касается его руки.

— Лан Кайхе. Оборотень. Самая загадочная фигура. Менестрель, чьи песни предсказывают будущее. Нет, — прерывает себя Лан, — я не хотела быть монстром. Поэтому я создала других оборотней. Я думала, они будут такими, как я.

— Да, — говорит Грин.

— И это сделало меня монстром.

Он не отнимает руки, хотя согласен с ней. Ее пальцы едва касаются его пальцев. Они готовы к тому, что их отвергнут.

— Я думала, ты сможешь мне помочь, — продолжает она. — Я надеялась, что благодаря тебе я больше не буду монстром.

— Прости.

Их руки продолжают соприкасаться, как будто зависнув в воздухе. Им неловко, потому что это касание становится чересчур многозначительным, но никто из них не отнимает руки.

— Кто мы, если мы не люди и не герои? Только монстры? — спрашивает она.

Нет. «Мы — это мы, — думает он. — Мы — это просто мы».

Бессмерные? Живучие. Как скала, как рыбалка, на которую собирается старик…

— Может, мы организованные? — высказывает предположение он.

— Не особенно.

Но она улыбается.

— Ты более организованная, чем я.

— Это талант.

Детям помощь не помешала бы. Хотя он все равно не смог бы ее оказать. Из него вышел плохой Защитник и не очень хороший человек. Но, возможно, она сможет указать на что-то, что окажется ему по плечу. Может, вместе они смогут…

Интересно, предвидела ли она, что он станет об этом думать?