— Стройте, стройте, — захохотал плазмоид, разгораясь всё ярче и ярче, — через четыре миллиарда лет наши галактики столкнутся, и глупые законы перестанут защищать эксклюзивность вашей ущербной формы разума. Между прочим, эти, с позволения сказать, детки, качаясь в своей колыбельке, приучились смотреть на костёр. Они будут только рады следить за нашим ураганным возгоранием! Весь мир принадлежит плазме, всё будет в огне!
Выйдя из ступора, Гордей перебил пререкание монстров:
— Слушай меня внимательно, огонёк, у деток есть имя, и их зовут «люди». Нам как виду всего пятьдесят тысяч лет, но уже через пару столетий мы полетим к своей первой звезде. А через четыре миллиарда лет, когда столкнутся наши галактики, плазмоиды будут счастливы работать у нас в качестве плазменных экранов. Молись, чтобы люди к тому времени не разлюбили костёр. Всё, что нам нужно, это только время. И, похоже, оно у нас ещё есть.
— Хорошая речь, — одобрил выступление Гордея большеглазый гуманоид, — ладно, заслужил, не будем ковыряться в твоей голове и стирать память.
— Но предохранитель установим, — весело пророкотал мохнатый монстр, — при первой же попытке проболтаться ты всё забудешь сам.
— Прости, но таковы предписания Лиги всех форм разума, — добавила чешуйчатая дама и, приблизившись к Редькину, лукаво улыбнулась:
— Кстати, как ты относишься к карьере официанта? Поверь мне, здесь для этого идеальное место.
