Идеальное лекарство. Записки врача о беге - [15]

Научная революция, и возвышение ценностей разума эпохи Просвещения, и оспаривание признанных авторитетов начали изменять медицинскую практику. Однако только в XX веке преимущества лечения наконец начали перевешивать причиняемый ущерб. Этот сдвиг произошел, когда медицина приняла фундаментальные принципы науки: объективно понимать и объяснять мир.

Перемена воплотилась в концепции доказательной медицины. На лекциях нас учили интерпретировать и критиковать научную литературу, поддерживающую определенные объяснения причин болезни или конкретные рекомендации по лечению. Если фармацевтическая компания заявляет, что ее новое лекарство снижает риск инсульта, мы должны сначала спросить, проводились ли клинические испытания, имеют ли эти данные биологический смысл, являются ли они статистически достоверными и, наконец, имеют ли они клиническое значение.

Чтобы разобраться в вопросах вроде связи между физической активностью и здоровьем, мы должны быть уверены, что наблюдаемые явления не просто происходят одновременно, но одно вызывает другое. Например, вы можете утверждать, что развитие интернета произошло одновременно с ростом заболеваемости ожирением и диабетом, но это не значит, что одно вызвало другое. В медицинской школе учили подвергать сомнению собственные навыки физикального обследования. Например, если вы слышите хрипы или свист в легких пациента, то насколько вы можете быть уверены в таком диагнозе, как, например, пневмония или сердечная недостаточность? Нередко ответы учат смирению.

В некоторых экологических или антитехнологических движениях существует концепция высокомерия науки. То, что я узнал во время учебы и постоянно вижу в научной литературе, – это невероятная скромность ученых, которые, как и врачи, знают: многое из того, что считалось правдой в прошлом, изменилось или полностью перевернулось с появлением новых доказательств. Но понимание того, что общеизвестное в прошлом после исследований оказалось неверным или верным лишь отчасти, не означает, будто мы находимся в постмодернистском море, полностью лишенном объективной истины. Один ученый сказал: «Наука отправила двенадцать человек на Луну и благополучно доставила их всех домой». Это объективная реальность. Однако мы всегда можем получить более четкое представление о ней. Мы можем усилить увеличение микроскопа, заглядывать все глубже в тщательно сокрытые секреты клеток, тел и Вселенной в целом.

Технологические инновации позволили врачам предлагать более качественную медицинскую помощь, а научные достижения помогли решить такие проблемы, как холод, голод и болезни. Однако прогресс создал и новые проблемы.

По мере того как автомобили становились быстрее и доступнее, росло количество дорожно-транспортных происшествий.

А позже, вследствие улучшения дорожной инфраструктуры и безопасности на дорогах, мы стали сжигать слишком мало калорий из-за отсутствия достаточной физической активности. У этой проблемы есть решение. Предположительно, в некоторых пропорциях нужно увеличить время для активных упражнений и снизить потребление жира и сахара. Изучение доказательной медицины дало мне возможность взглянуть на здоровье и другие социальные проблемы через призму науки и фактических данных.

Изучив анатомию, мы начали тему «Метаболизм и питание». Преподаватель обладал очень живым умом и на лекциях извергал настоящие потоки информации. Именно от него я впервые узнал о физиологии бега. Чтобы проиллюстрировать выработку энергии на клеточном уровне, он предложил рассмотреть в качестве примера шестидесятикилограммовую женщину, планирующую пробежать марафон. Мы рассчитали ее энергетические потребности и составили прогноз, в какой момент гонки ее организм перейдет от аэробного (с использованием кислорода) к анаэробному (без кислорода) метаболизму. Слушая лекцию, я мог представить себе эту теоретическую женщину, бегущую марафон, вообразить, как ее мышцы потребляют гликоген (соединение на основе глюкозы, которое организм использует, чтобы запасать энергию), пожирая его, словно голодная армия. Подумав о том, как она потеет и мобилизует резервы организма, я впервые взглянул на бег с точки зрения науки.

Где возникает искра движения? Она в разуме, и тогда это воля к бегу, или в мышцах, когда сокращаются мышечные волокна? Гретхен Рейнольдс пишет о своем открытии бега во время учебы в университете:

«Через несколько месяцев я могла добраться до полей, теперь уже дыша легко, и продолжала двигаться три, четыре, пять раз вокруг вспаханных прямоугольников, а затем, все еще не устав, бежала домой. На последних кварталах я иногда переходила на спринт. Без указаний о том, что им делать, мои колени поднимались, а руки двигались в такт. Я стремительно отталкивалась, чувствуя себя сильной и быстрой… Внезапно у меня появились способности к физической активности и даже грация. Мои бедра двигались с неосознанной животной красотой. Кто знал, что они так могут?» [1].

После того как Гретхен решила бежать, мерцающий каскад факторов и мессенджеров нейромоторного контроля изменил поступление кальция в клетки и вызвал сокращение актина и миозина, которые привели к движению мышц.