Идеальная любовница - [30]

— Ну, я и сама толком не знаю, — пробормотала она, скрещивая руки на груди, чтобы хоть как-то отгородиться от его взгляда. Габриэлла нервничала: она всегда терялась, когда ей доводилось общаться с мужчинами, а уж рядом с графом тем более чувствовала себя как слон в зоопарке, на которого все глазеют. — Полагаю, современной девушке не стоит беспрекословно подчиняться матери, ей следует иметь собственное мнение. А еще она должна сама позаботиться о своей судьбе, не полагаясь на помощь со стороны.

— О, если этот критерий подходит не только девушкам, но и молодым людям, то я, безусловно, современен, — граф рассмеялся и прошелся по будуару, попутно касаясь пальцами обтянутых шелком стен и полированных панелей.

Габриэлла тихо вздохнула. Кажется, Питер воспринимает их заточение легче, чем она ожидала.

— Итак, Габриэлла, — провозгласил он, остановившись у пианино. — Чем мы займемся сегодня?

Сердце девушки замерло. Она видела, какое впечатление произвела на графа ее хитроумно оформленная комната. Мебель, ткани, запахи — все здесь должно было обострять чувственный голод мужчины. Переступив порог будуара, каждый представитель сильного пола немедленно попадал под действие романтической ауры, витавшей здесь. А, Габриэлле совсем не хотелось, чтобы у лорда Сэндборна возникло амурное настроение.

— Ну, по замыслу Розалинды сегодня мне следует очаровывать и покорять вас своей образованностью и воспитанностью. Одним словом, моя задача — произвести на вас неизгладимое впечатление. А вы в свою очередь должны ответить мне…

— Щедростью, — подсказал он, не отрывая глаз от картины, изображающей залитый солнцем морской пейзаж.

— Да, небольшой сувенир на память пришелся бы очень кстати.

— А как насчет пылкости? — граф переместился к огромному зеркалу над камином и уставился на свое отражение.

— Думаю, и это входит в планы моей матери, — осторожно ответила Габриэлла. — В общем, что бы мы ни делали, внешне это должно выглядеть так, будто мы целиком поглощены друг другом.

— Внешне, — задумчиво повторил Питер. — Но как твоя мать узнает, что мы уже достаточно «созрели» для того, чтобы выпустить нас из комнаты?

Габриэлла задумалась и спустя несколько минут честно ответила:

— Не имею ни малейшего понятия. А Розалинда в этот момент находилась всего в двух шагах от них. Она изо всех сил прижималась к деревянной панели, но до ее уха не долетал ни один звук. Рядом стояли верный Гюнтер и миссис Ариадна Баден-Пауэлл, спешно вызванная на подмогу.

— Ничего не слышно, — раздраженно прошептала Розалинда, закатила глаза и взмолилась: — Пожалуйста, Господи, только не позволяй ей до бесконечности рассуждать о том, как отличить Листа от Вагнера и прерафаэлита от неоклассициста. Если Габриэлла сядет на своего конька, то лорд Сэндборн сбежит так же, как и бедняга граф, — она прижала руку к сердцу и обреченно сказала: — А вдруг ее снова стошнит? Очень может быть, что она проделывает это прямо сейчас, с нее станется.

Розалинда подошла к подруге и уронила голову на плечо.

— Ничего не выходит, — пробормотала она. — Придется искать другие пути.

Они медленно пошли по коридору, но Розалинду тянуло к дверям комнаты дочери, как магнитом. Она резко развернулась и, не отрывая глаз от замочной скважины, зашагала назад. Культурная и воспитанная дама до такого никогда не опустится, однако отчаявшаяся мать имеет право добывать сведения любым путем. Подхватив юбки, Розалинда опустилась на колени и приложила глаз к маленькой щелочке. Но вот беда, приседая, она наступила на край платья и теперь повалилась на дверь всем телом, так и не успев ничего разглядеть.

Гюнтер в мгновение ока подскочил к своей хозяйке и оттащил от дверей. Несколько бесконечно долгих минут сердца всех трех бешено колотились, но дверь не открылась. Тогда Розалинда возобновила свою попытку и вскоре вновь была у замочной скважины. Однако зрелище не доставило ей удовольствия. Она могла лишь со все возрастающим беспокойством обозревать залитое ярким светом окно и пустой диван.

Питер Сент-Джеймс продолжал осматривать комнату Габриэллы, постепенно привыкая к новой обстановке. Кто знает, сколько дней ему придется здесь провести? Граф задумчиво постоял перед портретом элегантно одетой женщины и переместился к книжным полкам. О, Шекспир, Блейк, Поуп, Ките, Байрон — величайшие поэты! Он с интересом посмотрел на Габриэллу и похвалил:

— У тебя хороший вкус. А что у нас здесь? — Питер перевел взгляд на другую полку, и глаза его расширились от удивления. — Уэсли, Паскаль, Джон Лок, Вольтер, Декарт… — вслух перечислял он. Так значит наша девочка еще и читает?

Содержимое третьей полки его просто поразило.

— Ба, знакомые все лица! — воскликнул граф, вытаскивая том сочинений Овидия, который мирно соседствовал с речами Цицерона с одной стороны и пьесами Еврипида с другой. — А твой отец — определенно эстет.

— Причем здесь мой отец? — обиженно спросила Габриэлла. И почему это мужчины всегда так самонадеянны? — Эти книги принадлежат мне. И вообще, лорд Сэндборн, не соблаговолите ли вы присесть?

— Это твои книги? — недоверчиво переспросил Питер и уставился на девушку, даже не пытаясь скрыть свой скепсис.