Идеальная копия: второе творение - [6]

Шрифт
Интервал

Уже у себя в комнате Вольфганг с закрытыми глазами внимательно прослушал все исполнения, полностью сосредоточившись на виолончели. Он представлял, как будто это играет он сам, чувствовал, как прикасается к струнам смычок, ощущал движение пальцев, прислушивался к фразировкам, к вибрато, к первому и последнему удару смычка. Затем он достал ноты, поставил инструмент между коленей, взял в руки смычок и попробовал сыграть сам.

Ужасно. Он понял это еще играя, а когда прослушав запись, она показалась ему совсем скверной. Темп неравномерный. Фразировки грубые. По сравнению с игрой великих мастеров то, что у него получилось, казалось бездушной халтурой. В отчаянии он бросил смычок на кровать.

Как такое могло случиться? Он вырос в атмосфере классической музыки. Он еще ходить не умел, когда его виолончель уже стояла в углу – темная, прекрасная, вкусно пахнущая деревом. Он был еще карапузом, когда впервые пошел в музыкальную школу, и там с помощью барабанов и ксилофона постигал высоты и длинноты нот и понятие такта, пел и музицировал вместе с распираемыми от гордости родителями. Считалось само собой разумеющимся, что он будет играть на виолончели: сначала половинной, пока он еще ходил в начальную школу и был слишком мал для настоящего инструмента, потом в три четверти и, наконец, своей собственной. «Теперь ты вырос», – сказал ему тогда отец, и он помнит, как горд он был, повинуясь желанию отца, он два раза в неделю ходил на занятия и каждый день занимался, не всегда с удовольствием, не без напоминаний, но он всегда слушался и никогда над этим не раздумывал: все просто было как было.

Как такое могло случиться, что и его отец, и его мать, и его учитель по виолончели считали его таким одаренным, а он не чувствовал в себе ни капли этого дара. Все, что он мог, это воспроизводить звуки в правильной тональности и в правильном порядке. Но этого было недостаточно.

Он посмотрел на ноты, стоящие на пюпитре, и подумал, что пропасть между ним и кем-то вроде Хируёки Мацумото на самом деле гораздо шире и глубже, чем казалось ему на вчерашнем концерте.

Мать была в своей мастерской рядом с кухней, выходящей окнами в сад, и, как всегда, оставила входную дверь открытой. В тишине раздался ее голос:

– Вольфганг! Я не слышу, чтобы ты занимался.

Вскоре она снова услышала его игру. На этот раз это были этюды, которые задал ему учитель. Торжественно и равномерно, с незначительными ошибками и редкими паузами, звук его виолончели заполнил тихий дом Ведебергов.

Его мать не могла слышать, когда звук исходил из проигрывателя. Вольфганг включил запись своего последнего занятия, а сам сел на кровать, обхватил колени руками и уставился перед собой.


Так прошел бесконечно длинный вторник, отягощенный шестью послеобеденными уроками, с полностью «оклонированным» уроком французского, и даже на физике не раз возникало слово на «к». Ко всему прочему, физрук придумал называть их «клонами»: «Эй вы, клоны, сегодня мы начнем работать над мышцами живота». Любовь к мускулам была особым пунктиком заместителя директора Байера, особенно к собственным, которые он тренировал с неутомимой тщательностью. Второй его страстью было коллекционирование обидных прозвищ и ругательств, которыми он обильно сыпал, рассказывая о своей службе в армии и участии в косовских боях.

Как всегда, в шесть часов вечера совершенно разбитый Вольфганг подъехал к дому своего преподавателя по музыке. Господин Егелин жил один на первом этаже дома, прямо на берегу реки. Кроме двух виолончелей, одного контрабаса и пианино, на стенах его большой и уютной комнаты висели в рамках старые нотные записи и портреты великих виолончелистов двадцатого века: Мстислава Ростроповича, Пауля Тортельера, Жаклин Дюпре и, конечно же, Пабло Касальса. Из жилой комнаты, которая по совместительству служила комнатой для занятий, открывался превосходной вид на медленно протекающий мимо Ширн и плакучую иву на другом берегу реки, ветки которой свисали до самой воды.

Невыносимым был подъем с тяжелым кофром по узкой лестнице, заставленной источенными червями прялками, полугнилыми кадками для масла и прочей рухлядью, которую собирал домовладелец господина Егелина. Кроме того, по стенам висели бесконечные картинки из собранных и склеенных пазлов. Вольфганг никак не мог отвлечься от мысли, что когда-нибудь он заденет одну из них своим кофром и она разлетится на мелкие кусочки, и тогда хозяин, грубый мужлан с высохшей ногой, заставит его самостоятельно собирать их заново.

– Великолепно, – сказал ему тем вечером господин Егелин, потирая свои тонкие пальцы, – так он делал всегда, когда хотел сам взяться за смычок и виолончель. – Я потрясен. Никогда еще я не слышал, чтобы ты играл так вдохновенно.

Вольфганг молча кивнул. Он все-таки позанимался прошлым вечером и, отложив в сторону прелюдию, с удвоенной энергией набросился на этюды.

– Хорошо. Переходим к следующей пьесе. Здесь ты должен обратить особое внимание на этот хроматический пассаж…

– Господин Егелин, – тихо перебил его Вольфганг. – Можно мне задать вам один вопрос?

Его аскетичный учитель обескураженно заморгал:


Еще от автора Андреас Эшбах
Аквамарин

Это всё-таки случилось: Саха упала в бассейн – впервые в жизни погрузившись в воду с головой! Она, наверное, единственная в городе, кто не умеет плавать. 15-летняя Саха провела под водой четверть часа, но не утонула. Быть может, ей стоит поблагодарить ненавистную Карилью Тоути, которая толкнула ее в бассейн? Ведь иначе героиня не познакомилась бы с Пигритом и не узнала бы, что может дышать под водой.Герои книги Андреаса Эшбаха живут в Австралии 2151 года. Но в прибрежном городе Сихэвене под строжайшим запретом многие достижения XXII века.


Нобелевская премия

Процесс отбора претендентов на получение Нобелевской премии идёт своим чередом, когда в аэропорту Милана разбивается самолёт скандинавских авиалиний. Все пассажиры гибнут. Включая трёх членов коллегии, решающей судьбу Нобелевской премии в области медицины.Незадолго до голосования к профессору Гансу-Улофу Андерсону, тоже члену Нобелевского комитета, приходит незнакомец и предлагает ему очень большие деньги за то, чтобы он проголосовал за определённого кандидата. Профессор с негодованием отвергает это предложение.


Особый дар

Знаменитый немецкий писатель Андреас Эшбах получил мировое признание десять лет назад. С тех пор каждый новый роман Эшбаха встречает восторженный интерес публики и переводится на многие языки мира. Русскому читателю имя писателя известно по роману «Видео Иисус», разделившему успех «Кода да Винчи».«Особый дар» — книга, заставившая вздрогнуть консервативную Германию! Она моментально стала бестселлером.…Когда тебе семнадцать, ты самая обыкновенная девчонка, живешь в самом обыкновенном немецком городке и учишься в самой обыкновенной гимназии, и вдруг, проезжая по городу на велосипеде, замечаешь, что полиции и полицейских машин вокруг гораздо больше, чем тебе приходилось видеть за всю свою жизнь, не задумаешься ли невольно, как это может быть связано с тобой? По крайней мере, я всю дорогу удивленно озиралась и думала: вау, наверняка банк ограбили.


Видео Иисус

Стивен Фокc, член нью-йоркского Исследовательского общества, находит на археологических раскопках в Израиле в древней, двухтысячелетней могиле инструкцию по пользованию видеокамерой – камерой, которая должна поступить в продажу только через несколько лет. Этому есть лишь одно объяснение: кому-то в ближайшие годы удастся осуществить путешествие во времени в прошлое, и там он сделает видеосъемки Иисуса Христа. Эта кассета все еще спрятана где-то в Израиле, в надежном месте…Или все это лишь крупное надувательство? Начинаются напряженная охота, поиск – и гонка, в которой участвуют археологи, Ватикан, секретные службы и один из могущественных медиаконцернов мира.


Один триллион долларов

Вчера Джон Фонтанелли развозил в Нью-Йорке пиццу. Сегодня он – богатейший человек мира. Один триллион долларов. Миллион миллионов. Тысяча миллиардов. Денег больше, чем можно себе представить. Это состояние в течение пятисот лет собирало итальянское адвокатское семейство Вакки и управляло им до того дня, который был указан в завещании основателя состояния. С этими деньгами Джон может делать что хочет. Но может ли он теперь хоть кому-нибудь доверять? Джон наслаждается роскошной жизнью, пока в один прекрасный день не раздастся звонок от таинственного незнакомца, который утверждает, что знает, как применить наследство и исполнить прорицание, о котором сказано в завещании.


Управление

История XIX века изменилась, когда Чарльз Бэббидж создал аналитическую машину, запустив кибернетическую революцию, и к 1930-м годам в Европе уже появились компьютеры, интернет, электронная почта и активное сетевое общение. Веймар, 1942 год. Здесь находится Управление национальной безопасности, которое со времен Вильгельма II контролирует активность в глобальной сети и имеет доступ ко всем данным, которые когда-либо создавались гражданами Германского рейха, будь то банковские операции, встречи, электронные письма, дневниковые записи или выражения мнений на Немецком форуме.


Рекомендуем почитать
Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

Имя Вадима Голубева знакомо читателям по его многочисленным детективам, приключенческим романам. В настоящем сборнике публикуются его детективы, триллеры, рассказы. В них есть и юмор, и леденящее кровь, и несбывшиеся мечты. Словом, сплошной облом, характерный для нашего человека. Отсюда и название сборника.


Училка

Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?


Высшая справедливость. Роман-трилогия

Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.


Вилла мертвого доктора

В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.


Нечего прощать

Запретная любовь, тайны прошлого и загадочный убийца, присылающий своим жертвам кусочки камня прежде чем совершить убийство. Эти элементы истории сплетаются воедино, поскольку все они взаимосвязаны между собой. Возможно ли преступление, в котором нет наказания? Какой кары достоин человек, совершивший преступление против чужой любви? Ответы на эти вопросы ищут герои моего нового романа.


Конус

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.