Идеальная копия: второе творение - [5]

Шрифт
Интервал

– Но мы можем еще встретиться сегодня после обеда, – предложил Чем, – сходим на пляж, например.

Вольфганг покачал головой:

– Я отстал по виолончели и должен буду заниматься.

– Ну, если так, – Чем закинул сумку на плечо и приготовился идти, – тогда всего хорошего.

Его ухмылка была почти бессовестной.

А для Вольфганга потянулся еще один урок про клонов, про генную инженерию, про человеческую самонадеянность, про вавилонскую башню и так далее и тому подобное. Фридхельм Глатц, преподаватель религии, умел высокопарно изъясняться по любому поводу. Краснея от возбуждения, он в едином бесконечном монологе перескакивал с одной темы на другую, не зная преград, говорил обо всем, что взбредало ему в голову, пока пот не выступал у него на лбу. И при этом еще носился туда-сюда между партами. Если не играть под партой в карты, можно было бы заниматься всем, чем угодно; раз уж Глатц так разгорячился, он не будет задавать вопросов до конца урока.

Вольфганг задумался над тем, как улучшить свои занятия по музыке. Он мог бы, например, каждую неделю в нагрузку к тому, что задает ему учитель, репетировать еще одну пьесу из тех, что он уже проходил. Играть ее каждый день по несколько раз, стараясь добиться большей точности и выразительности. И проверять себя, записывая свою игру на кассеты. Лучше всего начать е Баха. Точно, с прелюдии к сюите си минор, прямо этим вечером.

Он все еще был погружен в свои мысли, когда после школы неторопливо поднимался на своем велосипеде по бегущим в гору улочкам.

Человека, который следовал за ним по пятам и украдкой его фотографировал, он не заметил.


После обеда Вольфганг пошел в кабинет своего отца, чтобы найти записи сюиты си бемоль. Это единственное, что ему разрешалось. Письменный стол отца был неприкосновенен, воздвигнутый напротив дирижерский пульт стереосистемы на котором всегда лежала готовая партитура и дирижерская палочка, считался священным, но зато Вольфгангу позволялось в свое удовольствие пользоваться отцовскими дисками и кассетами, при условии, что он регулярно будет их возвращать и класть на прежнее место.

Папин кабинет находился в большой и темной комнате, удивительным образом казавшейся абсолютно необжитой. Окно загораживали две пушистые ели, почти не пропускавшие в комнату свет, и бесценная старая мебель из темного дуба, доставшаяся отцу в наследство от дедушки, которого Вольфганг никогда не видел, тоже не придавала уюта. На письменном столе громоздились папки с документами, по большей части покрытые пылью, потому что домработнице, госпоже Кремер, время от времени помогавшей матери по хозяйству, было строго-настрого запрещено переступать порог кабинета. За стеклянными дверцами стенного шкафа царила живописная неразбериха из журналов, книг по медицине и измятых и надорванных бумажных листочков с записями. Только стойки с дисками, занимавшие длинную стену справа и слева от стереосистемы, были расставлены с педантичной аккуратностью, как и огромное количество кассет в выдвижных ящиках снизу. Около трети всех дисков занимали симфонии и оперы, которыми его отец понарошку дирижировал на досуге, все остальное – это были записи, имеющие отдаленное отношение к виолончели: концерты, сюиты, сонаты, дуэты с фортепиано, камерная музыка и так далее. На своем компьютере отец вел базу данных всех имеющихся в доме музыкальных записей, и распечатанные разные списки всегда были под рукой.

Так что найти записи Suite für Violoncello solo Nr.5 c-Moll BWV1011, как официально называлось произведение Иоганна Себастьяна Баха, не составило никакого труда. Вольфганг выбрал концерт Пабло Касальса тридцатых годов, более современную запись Генриха Шифа восьмидесятых, потянулся было за диском Йо-Йо Ma, но передумал – исполнение Ma, как правило, было слишком оригинально, чтобы служить примером для начинающего музыканта, – и остановился на кассете Даниэля Мюллера-Шота. Когда он захотел послушать ее для пробы, то обнаружил в магнитофоне отца еще одну кассету, которую прежде никогда не видел. Это была старая, таких уже давно не выпускали, ярко-красная кассета, дешевая и вопреки установленному правилу почти не подписанная. Только на стороне А было голубым фломастером нацарапано «И.», вот и все.

Вольфганг поставил ее обратно в магнитофон и нажал на «play». Виолончель, как несложно было догадаться, и вне всякого сомнения на этой виолончели играл сам Вольфганг. У отца уже давно вошло в привычку записывать его репетиции. Этой записи должно быть уже очень много лет. Вольфганг действительно играл тогда так хорошо? Трудно поверить. Он не удержался от улыбки, когда пьеса (в тот миг он не мог вспомнить, что это) оборвалась на фальшивом звуке, и он услышал свой собственный детский голосок: «Я начну еще раз с шестнадцатого такта».

Он отложил красную кассету в сторону. Эта запись почему-то вернула ему надежду. Значит, ребенком он действительно хорошо играл на виолончели, так что дело было только в интенсивности занятий, так? Быть может, его учитель по виолончели был прав, когда говорил, что переходный период делает юношей ленивыми – у них одни только девочки в голове.


Еще от автора Андреас Эшбах
Аквамарин

Это всё-таки случилось: Саха упала в бассейн – впервые в жизни погрузившись в воду с головой! Она, наверное, единственная в городе, кто не умеет плавать. 15-летняя Саха провела под водой четверть часа, но не утонула. Быть может, ей стоит поблагодарить ненавистную Карилью Тоути, которая толкнула ее в бассейн? Ведь иначе героиня не познакомилась бы с Пигритом и не узнала бы, что может дышать под водой.Герои книги Андреаса Эшбаха живут в Австралии 2151 года. Но в прибрежном городе Сихэвене под строжайшим запретом многие достижения XXII века.


Нобелевская премия

Процесс отбора претендентов на получение Нобелевской премии идёт своим чередом, когда в аэропорту Милана разбивается самолёт скандинавских авиалиний. Все пассажиры гибнут. Включая трёх членов коллегии, решающей судьбу Нобелевской премии в области медицины.Незадолго до голосования к профессору Гансу-Улофу Андерсону, тоже члену Нобелевского комитета, приходит незнакомец и предлагает ему очень большие деньги за то, чтобы он проголосовал за определённого кандидата. Профессор с негодованием отвергает это предложение.


Особый дар

Знаменитый немецкий писатель Андреас Эшбах получил мировое признание десять лет назад. С тех пор каждый новый роман Эшбаха встречает восторженный интерес публики и переводится на многие языки мира. Русскому читателю имя писателя известно по роману «Видео Иисус», разделившему успех «Кода да Винчи».«Особый дар» — книга, заставившая вздрогнуть консервативную Германию! Она моментально стала бестселлером.…Когда тебе семнадцать, ты самая обыкновенная девчонка, живешь в самом обыкновенном немецком городке и учишься в самой обыкновенной гимназии, и вдруг, проезжая по городу на велосипеде, замечаешь, что полиции и полицейских машин вокруг гораздо больше, чем тебе приходилось видеть за всю свою жизнь, не задумаешься ли невольно, как это может быть связано с тобой? По крайней мере, я всю дорогу удивленно озиралась и думала: вау, наверняка банк ограбили.


Видео Иисус

Стивен Фокc, член нью-йоркского Исследовательского общества, находит на археологических раскопках в Израиле в древней, двухтысячелетней могиле инструкцию по пользованию видеокамерой – камерой, которая должна поступить в продажу только через несколько лет. Этому есть лишь одно объяснение: кому-то в ближайшие годы удастся осуществить путешествие во времени в прошлое, и там он сделает видеосъемки Иисуса Христа. Эта кассета все еще спрятана где-то в Израиле, в надежном месте…Или все это лишь крупное надувательство? Начинаются напряженная охота, поиск – и гонка, в которой участвуют археологи, Ватикан, секретные службы и один из могущественных медиаконцернов мира.


Один триллион долларов

Вчера Джон Фонтанелли развозил в Нью-Йорке пиццу. Сегодня он – богатейший человек мира. Один триллион долларов. Миллион миллионов. Тысяча миллиардов. Денег больше, чем можно себе представить. Это состояние в течение пятисот лет собирало итальянское адвокатское семейство Вакки и управляло им до того дня, который был указан в завещании основателя состояния. С этими деньгами Джон может делать что хочет. Но может ли он теперь хоть кому-нибудь доверять? Джон наслаждается роскошной жизнью, пока в один прекрасный день не раздастся звонок от таинственного незнакомца, который утверждает, что знает, как применить наследство и исполнить прорицание, о котором сказано в завещании.


Управление

История XIX века изменилась, когда Чарльз Бэббидж создал аналитическую машину, запустив кибернетическую революцию, и к 1930-м годам в Европе уже появились компьютеры, интернет, электронная почта и активное сетевое общение. Веймар, 1942 год. Здесь находится Управление национальной безопасности, которое со времен Вильгельма II контролирует активность в глобальной сети и имеет доступ ко всем данным, которые когда-либо создавались гражданами Германского рейха, будь то банковские операции, встречи, электронные письма, дневниковые записи или выражения мнений на Немецком форуме.


Рекомендуем почитать
Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

Имя Вадима Голубева знакомо читателям по его многочисленным детективам, приключенческим романам. В настоящем сборнике публикуются его детективы, триллеры, рассказы. В них есть и юмор, и леденящее кровь, и несбывшиеся мечты. Словом, сплошной облом, характерный для нашего человека. Отсюда и название сборника.


Училка

Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?


Высшая справедливость. Роман-трилогия

Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.


Вилла мертвого доктора

В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.


Нечего прощать

Запретная любовь, тайны прошлого и загадочный убийца, присылающий своим жертвам кусочки камня прежде чем совершить убийство. Эти элементы истории сплетаются воедино, поскольку все они взаимосвязаны между собой. Возможно ли преступление, в котором нет наказания? Какой кары достоин человек, совершивший преступление против чужой любви? Ответы на эти вопросы ищут герои моего нового романа.


Конус

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.