Идеальная копия: второе творение - [23]

– Именно сейчас тебе, как никогда, необходимо продолжать вести нормальную жизнь, – объясняла ему мать, готовя обед. – В такой ситуации повседневность становится своего рода защитой, гнездом, убежищем от неприятных мыслей. Понимаешь?

Мать вела себя как обычно, как будто ничего не произошло. Все утро она провела в ателье и рисовала, ровно в двенадцать часов она отложила кисти и пошла на кухню. От вчерашних криков и слез не осталось и следа. Вольфганг сидел за кухонным столом и с удовольствием помог бы ей, почистил бы картофель, порезал бы что-нибудь, но она не соглашалась на его помощь. Он должен был идти заниматься музыкой.

– Я не могу, – сказал он.

– Тогда просто сделай это.

Она всегда отвечала так, сколько он ее помнил, и произносила эти слова таким тоном, что становилось очевидно, что продолжать разговор на эту тему она не собирается. Так что он поднялся, ушел в свою комнату, запер за собой дверь и снова поставил старые записи.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, он принялся ломать голову над заковыристым третьим заданием по математике, заполнял листок за листком бессмысленными вычислениями, пролистал книгу с решениями прежних конкурсов вдоль и поперек, испробовал все, даже самые сумасшедшие уравнения, но ни на шаг не продвинулся.

Так прошли выходные. В понедельник днем наконец-то позвонил Чем.

– Так ты дома, – не переставал удивляться он.

– Конечно, – обиженно сказал Вольфганг, – с пятницы жду, когда же ты соизволишь объявиться.

– Эй, полегче на поворотах. Я был у тебя дома в субботу, хотел тебя навестить, представь себе. Но гориллы, которые теперь охраняют твой дом, сказали, что вы уехали в Бремен.

– Бремен? – удивился Вольфганг. – Что мы забыли в Бремене? Первый раз слышу об этом.

– Ну да. Круто. Только не говори, что я как дурак попался на фирменную уловку телохранителей. Супер, – проворчал Чем. Судя по голосу, он искренне расстроился. – Ты хотя бы телевизор на выходных смотрел?

– Нет, – сказал Вольфганг. В их семье был только один переносной телевизор, и тот отец предусмотрительно спрятал от греха подальше.

– Ты много пропустил. Ты был главной темой на всех каналах. Ручаюсь, кроме тебя и меня» каждого из нашего класса показали по телевизору. Они приходили к людям прямо домой, представь себе, потому что были выходные. Были и у нас, но мой старик выставил их за дверь. Ты ведь знаешь, это он умеет. – Он хихикнул. – Сдается мне, многие телевизионщики сегодня гораздо враждебнее относятся к туркам, чем неделю назад.

– Я чувствую, что лично я сегодня гораздо враждебнее отношусь к телевидению, чем неделю назад.

– Дело не только в телевидении. Во всем городе разгорелась клоноистерия. В четверг вечером состоялось экстренное родительское собрание в актовом зале. Обсуждали, можно ли позволить своим детям ходить в школу вместе с возможным клоном. И знаешь, кто его собрал?

– Глатц, верно?

– Именно. Жесткач, не правда ли? Говорят, Бурундук хотела все это запретить, но есть какое-то постановление, по которому она этого сделать не может. Только Халат стоит на своем твердо, как скала. Говорит, что все спятили и что достаточно взглянуть на твои оценки по биологии, чтобы понять, что ты никак не можешь быть клоном своего отца.

– Даже не знаю, радует ли меня это известие.

Чем тяжело вздохнул, так, что его сочувствие можно было ощутить даже по телефону.

– Да, парень, а что касается Свени, то это реально был самый неподходящий момент. Однозначно. Она снова тусуется с Марко. И судя по тому, что происходит на перемене, шансы у тебя практически нулевые.

Вольфганг хотел сказать что-нибудь крутое, но нужные слова не приходили ему в голову. Непонятно почему, но он не мог произнести ни звука. Вместо этого он сел.

– Друг, мне тошно говорить тебе это, – продолжил Чем. – И я терпеть не могу, когда не сбываются мои предсказания. Я мог бы поспорить, что она даст Марко отставку. Мог бы поспорить на что угодно. Черт, мне правда жаль.

К Вольфгангу вернулась способность говорить. И первое слово, которое он смог произнести, было одно из турецких ругательств, которым научил его Чем. Обычно Чем ужасно смеялся, когда слышал это слово в произношении Вольфганга, но сегодня он даже не усмехнулся.

– И это еще не все плохие новости на сегодня. Марко Штайнманн всегда знал это. Что с тобой не все в порядке. Его просто распирает от желания говорить это в каждый микрофон, который подставляют ему под нос. А сейчас город полон людей, которые подставляют другим людям микрофоны под нос.

– Фантастика, – еле проговорил Вольфганг.

– Омерзительно, я тебе скажу.

– Можешь не говорить. Я и так вижу.

Чем хмыкнул.

– Знаешь что? Тебе просто необходимо пообщаться с кем-нибудь вменяемым. Как думаешь, сможешь ли ты сказать своим телохранителям, чтобы они пустили меня к тебе?

– Могу попробовать. Когда ты хочешь прийти?

Чем задумался.

– Сегодня не пойдет. Сегодня день рождения у моего брата.

Врат Чема – Гюркан, был актером во фрейбургском театре и на свой день рождения устраивал праздник с семьей, коллегами, семьями коллег и так далее. Остаток дня явно выдастся у Чема загруженным.

– Но как насчет завтрашнего вечера, после тренировки? – Чем играл в гандбол в школьной команде. – Если ты не против.