Идеал на витрине - [4]

– Уборщица с высшим образованием? Нет, не нужна, – сказала Марина. – Пойдите и поищите себе что-нибудь получше.

– Из меня получится замечательная уборщица, – заявила Люся.

– О, я не сомневаюсь, – махнула рукой Марина. – А из микроскопа получится отличный молоток.

– Несомненно. Причем вам-то свойства молотка не важны. Главное, чтобы гвозди были забиты.

– Нерационально, – не согласилась с ней Марина. – Я все время буду думать, что я вам недоплачиваю.

– Абстрагируйтесь.

– Мне нравится с вами разговаривать, – сказала Марина, – но я вас в уборщицы не возьму. И не просите. А должность директора магазина уже занята.

– Я не претендую на должность директора магазина. Я всего лишь хочу быть уборщицей.

– Мечтаете?

– Можно и так сказать.

– Иногда люди меня удивляют.

Марина с удовольствием смотрела в открытое лицо с большими серыми глазами.

– Выходите завтра на работу, – произнесла она. – Я исполню вашу мечту. Будете уборщицей. Но если скажете спасибо, расстреляю на месте. Меня потом, если что, отмажут.

– Будем считать, что вы мне сделали гадость, – ответила Люся, вставая.

– Так и есть, – отозвалась Марина.

Глаза девушки, сидящей напротив Марины, были круглыми и похожими на пятирублевые монеты.

– Учитесь на вечернем, так? – спросила ее Марина.

– Так, – сказала девушка и заулыбалась, будто ее спросили о чем-то очень приятном. Глаза при этом распахнулись еще шире, практически достигнув размеров двух кружочков колбасы.

– У вас есть хобби? – спросила Марина.

– Кулинария и чтение, – ответила Лариса. – На прошлой неделе я приготовила борщ с рыбой. Вы когда-нибудь готовили борщ с рыбой? Получилось нечто…

– Я представляю, – сказала Марина. – Только непонятно, почему вы называете это борщом? Может, это все-таки уха?

– Оно было со свеклой.

– Уха со свеклой. Прелестно. А читаете вы что?

– О, мне нравятся романы о любви, – сказала соискательница, и ее ресницы затрепетали. – Последней книгой, которую я прочитала, был роман Александра Грина «Джесси и Моргиана». Все читали «Алые паруса» про Ассоль. Но у Грина есть и другие хорошие книги. В частности, та книга, о которой я говорю, – это роман о двух сестрах, одна из которых красива и добра, а вторая – безобразна и, вследствие этого, жестока. К тому же родители все состояние оставили младшей. Прямо-таки роман про Тома и Джерри. Джерри такой хорошенький, такой большеглазый, все любят Джерри, а Тома никто не любит, никто ему не сочувствует. Представляете?

Прекрасные глаза Ларисы выпучились на слове «представляете», как два мыльных пузыря.

– И чем закончился роман?

– Печально. Старшая сестра отравила младшую и повесилась. Кажется.

– Какой интересный роман, – сказала Марина.

– Представляете, – произнесла Лариса, наклоняя голову, – старшая отравила младшую ядом, который действует в течение месяца и не оставляет следов. И, знаете, я ее понимаю. Младшая в глубине души была не менее жестокой, чем старшая. Смотрела на сестру и думала: «О, какое счастье, что я не такая».

– Думаю, авторский замысел был не совсем таким, – сказала Марина, – подозреваю, что смысл был в том, что красавица – добра, а чудовище – воплощение зла. Это идет вразрез с русскими традициями. Вспомните «Аленький цветочек». На лицо ужасные, добрые внутри. Главное – содержание, а не внешность.

– «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», – процитировала Лариса Антона Павловича Чехова.

Марина улыбнулась.

– Хорошо, я возьму вас на работу, – сказала она, – только не читайте книги в рабочее время.

Потенциальный товаровед внешне походила на добрую бабушку. Морщинки, круглое лицо, ласковый взгляд.

– Я работаю товароведом уже двадцать лет, – сказала Полина Ульяновна. – У меня, правда, нет профильного образования, только курсы товароведов, но большой опыт и преданность профессии позволили мне в совершенстве овладеть этой профессией.

Ноздри Полины Ульяновны затрепетали. Марина пробежалась глазами по резюме. Так и есть. Партийный работник с большим стажем, переквалифицировавшаяся в товароведа после развала СССР.

– Меня характеризуют высокая ответственность, энергичность и работоспособность, – произнесла Полина Ульяновна. – И мой преклонный возраст не является…

– Что вы, что вы, – ответила Марина, – я восхищаюсь вашей интеллектуальной формой.

– Спасибо, – расцвела Полина Ульяновна.

– Вы живете с детьми?

– К сожалению, одна. Мой сын, сейчас он уже взрослый, эмигрировал с семьей в Америку.

Лицо Полины Ульяновны на секунду приобрело жесткое выражение. Сухонькие ручки сжали край скатерти.

– Почему вы ушли с предыдущей работы? – сменила Марина тему.

– Надо мной смеялись из-за политических пристрастий, – ответила Полина Ульяновна. – Пытались заставить снять портрет Геннадия Андреевича Зюганова, который висел у меня над столом. Коллег раздражал «Интернационал», который играл у меня в мобильном телефоне, а когда мне запретили вести партийную агитацию и распространять листовки, то… вы, надеюсь, не за демократов так называемых, милочка, нет?

Полина Ульяновна наклонила голову и с подозрением посмотрела на Марину.

На физиономии сидящего перед Мариной парня не было заметно ни одной мысли. Шея была такой же ширины, как и голова, и переходила в фундаментальные плечи. Взгляд был прямым и честным. Бритый череп подчеркивал толщину надбровных дуг.