Ида Верде, которой нет - [7]
Кликнув горничную, она велела подавать кофе. Рыжая неуклюжая деваха с толстым носом принесла кофейник, горячие булочки и любимую Зиночкину чашку — китайский фарфор, расписанный розовыми цветами, настолько тонкий, что розовое просвечивало на внутренней стороне чашки.
На подносе белел крошечный квадратик письма.
— Еще давеча принесли…
— Что ж сразу не дала?
И Зиночка лениво распечатала конверт.
Ученический листок в линейку. Каракули неимоверные.
Зиночка приблизила листок к глазам. Не иначе как Шустрик опять… шустрит. Обиделся, наверное, бедняжка, что она его провела, подослала вместо себя дуру Зимину. И что за настырная манера непрерывно писать людям глупые письма! Просто мания какая-то! Скука!
Зиночка зевнула.
«Ты обманула меня, коварная! Я понял, что не нужен тебе! Я ухожу! Ты никогда меня больше не увидишь!» «Никогда» подчеркнуто двумя жирными чертами.
Губы Зиночки изогнулись в полуулыбке.
— Идиот! — сказала она вслух, бросила письмо на пол, допила кофе и направилась в кабинет отца.
Утро перетекло в полдень, полдень превратился в день, но она ничего не замечала — со страниц книги на нее смотрели тяжелые лица с раскосыми глазами. Изукрашенные татуировками мускулистые тела, казалось, прорастали из конских крупов, покрытых войлочными попонами и седлами с изображением рыб и зверей. Тяжелые лица с раскосыми глазами… Как у Рунича. Недаром ей чудится в нем что-то первобытное.
Раздался звонок. Хлопок входной двери. Быстрые шаги по коридору.
В кабинет ворвалась Лидочка Зимина. Волосы всклокочены. Носик-пуговка покраснел и распух. Из глаз текут слезы.
Зимина взмахнула сжатым кулачком и, громко шмыгнув носом, закричала:
— Это ты!.. Ты во всем виновата!
— Что с тобой, душа моя? — лениво проговорила Зиночка. — Распрекрасный Шустрик выставил тебя за дверь?
— Да! Да! Выставил! — завизжала Зимина. — Но это не имеет никакого значения!
— Правда? — язвительно спросила Зиночка. — Так-таки и не имеет? А что же тогда у нас с глазками? А с носиком? Что это из них льется?
В другой раз Зиночка, быть может, говорила бы по-другому, пожалела бы эту дурочку, постаралась утешить. Но ее саму вчера выставили за дверь, и злая обида по-прежнему пенилась в груди. Не будет она никого жалеть!
Она смотрела на Лидочку неподвижным злым взглядом.
А та подскочила к ней и бросила на колени скомканный газетный листок.
— На! Читай!
И, обессилев, упала на диван.
Зиночка развернула газету.
Бог ты мой! В Художественном театре снова ставят «Чайку»! Сколько можно? А что у нас в синематографе? В Петербурге закончены съемки грандиозной эпопеи Сергея Эйсбара «Защита Зимнего» о подавлении большевистского мятежа. С нетерпением ждут премьеры. Ансамбль дрессированных медведей на арене московского цирка исполнит Сороковую симфонию Моцарта на ложках и трещотках.
— И что? — Зиночка повернулась к бездыханному телу, навзничь лежащему на диване.
— Последняя страница, — выдавила Зимина.
Зиночка открыла последнюю страницу и вздрогнула. На нее смотрела… она сама. Старая фотография, плохо пропечатанная, в потеках типографской краски. Но ошибиться невозможно. Прошлогодний пикник на Воробьевых горах, куда ее увлек неугомонный Шустрик. Вот он — наклонился к ней, смотрит ошалелыми влюбленными глазами. А она — в лиственном венке, с кистью винограда в руке — тоже зачем-то склонила к нему голову.
Что за черт? Зачем это здесь? Под фотографией — заметка. Заголовок крупным шрифтом:
«СТУДЕНТ УНИВЕРСИТЕТА ПЫТАЛСЯ ПОКОНЧИТЬ С СОБОЙ». «Вчера вечером жильцы дома № 4 по Скатертному переулку услышали странный хлопок… взломав дверь… студент юридического факультета Московского университета Александр Мезенцев лежал на полу… обнаружен пистолет марки… в кармане куртки фотография и прощальное письмо, из которого ясно… причиной… сокурсница Мезенцева, дочь знаменитого профессора Ведерникова… несчастная любовь… к счастью, задето только плечо… немедленно был доставлен в Шереметевскую больницу…»
Так-так-так…
Зиночка постучала носком туфли по полу.
— Я думала, он просто идиот, а он, оказывается, сумасшедший, — громко сказала она.
Зимину подбросило на диване.
— Как ты можешь?.. Он же из-за тебя! Надо идти… бежать… скорей к нему! В больницу!
Она схватила Зиночку за руку и попыталась стащить с дивана.
Зиночка выдернула руку.
— Вот ты и иди. А мне и здесь хорошо. Я от сумасшедших стараюсь держаться подальше.
Зимина взвыла и метнулась к двери.
Зиночка проводила ее холодным взглядом.
«Будет скандал, — трезво подумала она. — Маман, конечно, сегодня же узнает об этом».
Тем временем «маман» Зиночки бодро спускалась по Пушечной к кафе «Синий щеголь», где у нее была назначена встреча с Юрием Руничем. Под мышкой у мадам Ведерниковой была зажата папка с рукописями. В уголке рта дымилась папироска.
Мадам Ведерникова хмурилась. Утро прошло в волнениях. Пришлось ехать в типографию, скандалить с директором. Сигнальный экземпляр свежего номера «Вешних вод» пришел с чудовищными ошибками. Бездельники наборщики перепутали фамилии юных поэтических дарований, и робкие вирши увенчались совершенно немыслимыми пердюмоноклями. Бедный поэт Топорыгин из Самары превратился в Топтыгина, а поэтесса Крюкова из Тамбова — в Хрюкову. Случалось подобное безобразие не впервые, и мадам Ведерникова собиралась выставить типографии приличную неустойку.
Захватывающий рассказ о России, которой не было… 20-е годы прошлого века, большевистский заговор раскрыт, стране удалось избежать революционных потрясений. Однако мятежные страсти XX столетия разыгрываются на площадке кинематографа — новейшего и грандиозного искусства, оказавшегося в эпицентре событий эпохи.В романе «Продавцы теней», словно в неверном свете софитов, затейливо переплетаются жизнь и киноистории, вымысел и отражение реальности — строительство «русского Голливуда» на Черноморском побережье, образы известнейших режиссеров и артистов.
Беспечный актер и фокусник Басби Визг, приехавший в Ялту конца 1920-х годов искать удачи, разрывается между кинодивой Лидией Збарски и юной эмансипе Женечкой Ландо. Одной-единственной ему для счастья не хватает. Как часто подобная ситуация возникает в жизни мужчины! А может быть, и не нужно выбирать? Ведь мир не делится на черное и белое, он полон полутонов и компромиссов. И если цена любви – компромисс, не стоит ли с этим согласиться?
«Мадам танцует босая» — первый из серии проникновенных и захватывающих ретророманов Ольги Шумяцкой и Марины Друбецкой. Авторы пишут о России, в которой длится Серебряный век, кинематограф и фотоискусство достигают расцвета, в небе над столицей плывут дирижабли, складываются чьи-то судьбы и разбиваются чьи-то жизни.В основе сюжета — любовный треугольник: гениальный кинорежиссер Сергей Эйсбар, в котором угадываются черты Сергея Эйзенштейна; юная раскованная фотоавангардистка Ленни Оффеншталь и кинопромышленник Александр Ожогин.
Талантливая фотоавангардистка Ленни Оффеншталь пытается залечить душевные раны — снова любить и быть любимой. У нее был жаркий, страстный роман с известным режиссером Сергеем Эйсбаром (в котором угадывается Сергей Эйзенштейн), а теперь на нее засматривается мятежный поэт Новой России… Маяковский!Сердце Ленни как воздушный шар. Ветер перемен гонит его то в одну сторону, то в другую. А счастье так близко…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Маркиза де Соланж ищет в провинции привлекательных девушек и увозит с собой в Париж, где выдаст за своих племянниц. Ее расчет прост — благодаря ее покровительству девушки находят хорошую партию, а маркиза получает неплохие барыши. Именно так крестьянка Мари Кальер попала в столицу и довольно быстро добилась расположения Людовика XIV. Мари уже не сомневалась, что не за горами тот день, когда она займет моего фаворитки короля, звезда которой клонилась к закату. Но тут в Версале появляется шевалье Тристан де Рассак.
Саманта Нортрап умна, добра и целомудренна, однако считает себя старой девой и не имеет ни гроша за душой. Повинуясь воле сельской общины, она выходит замуж за первого встречного. Постепенно Саманта понимает, что новоиспеченный муж не тот простак, за которого себя выдает. Молодожены поминутно ссорятся и мирятся, однако в сердце девушки уже зародилась любовь…
Громом прозвучали для невинной Клэр Хэркорт слова лорда Рейна о том, что отец проиграл ее девичью честь в карты заезжему богатому распутнику. Что ей оставалось? Только обратиться в бегство… Доверившись благородству Рейна, она следует за ним, но вскоре с ужасом узнает, что оказалась в грязных лапах соблазнителя…Спасаясь от домогательств, она вынуждена преступить закон. И вот Клэр – воровка и беглянка – уже несется в ночную тьму… навстречу незнакомцу, в крепких объятиях которого она надеется обрести защиту.
Мог ли кутила и обольститель Стивен Кертон поверить хотя бы на мгновение, что прелестная и чувственная куртизанка, флиртующая с ним на карнавале, и блестящая светская леди, разрушившая все его надежды на счастье, — ОДНА И ТА ЖЕ ЖЕНЩИНА?!Днем Аннабель Уинстон не желает и знать его, ночью — ищет его любви, его защиты и нежности. И очень скоро Стивен готов рисковать во имя двуликой прелестницы и честью, и жизнью. НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА поставит на карту все — лишь бы навеки принадлежала ему любимая…
Разум подсказывал шерифу Вольфу Бодину, что исцелить раны его души может лишь женщина спокойная, сдержанная, созданная для семейного очага… но уж никак не отчаянная, неукротимая Ребекка Ролингс. Однако сердце не подчиняется голосу разума – и, только раз взглянув в сияющие глаза Ребекки, Вольф понял, что перед ним – его истинная любовь, женщина, ради которой он готов поставить на карту собственную жизнь…