Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - [18]

Лэйс молчал. Текамсех не понимал, ничего не понимал. Сейчас рушился мир, рушилась дружба, рушилась жизнь. За какое-то одно мгновение. Но ведь именно так и рушится всегда все хорошее между людьми. В пылу ярости и страсти. От гнева и гордости. Молчание, одно лишь только молчание тоненькой, слабой ниточкой удерживало сейчас эту их казалось бы крепкую, вечную дружбу. Текамсех взял его ладошку, пожал ее безмолвным напоминанием братства по крови. Но Натаниэль в ответ лишь непримиримым движением скинул его руку со своей. Ожесточенному и обиженному на весь мир, ему было сейчас все равно.

И все-таки Лэйс ведь вырос среди своих друзей и знал этот их простой и людской закон прерий. Жизнь, кровь, долг, доблесть и братство по крови, которое было выше жизни… Наверое, он вспомнил сейчас о другом. Если простая кровь так много значила, если простая символически пролитая кровь так много стоила, то он ведь был общник бытии святынь Таинства Причащения. «Подобает научиться, – говорит святой Иоанн Златоуст, – чудному свойству и действию святых таин: что – они? для чего они преданы? какая польза от них? Мы – едино тело с телом Господа нашего Иисуса Христа, мы – “плоть от плоти” Его, “кость от костей” Его (Быт. 2:23)».

«Святые Христовы таины, будучи телом и кровию Богочеловека, будучи духом, сохраняют для телесных чувств наружный вид хлеба и вина. И видится хлеб и вино, и обоняваются хлеб и вино, и осязаются хлеб и вино, и вкушаются хлеб и вино. <…>

“Иже аще яст, – сказал великий Павел, – хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни”(1Кор. 11:27)»[35].

III

Сколкз вернется еще сегодня на берег реки.

– Прости меня, Текамсех, – посмотрел он на друга и устроился на траве рядом с ним.

– Ты не хочешь попросить прощения у него? – заметил тот, кивнув головой в сторону Натаниэля.

– Я прощу прощения только у своих друзей, но не у врагов, – с непобедимой вескостью произносимых слов ответил Сколкз. – Я знаю, что причинил боль твоему сердцу своей несдержанностью. Но пока у нас с бледнолицыми мирное время, я больше никогда не трону твоего названого брата. Обещаю тебе. Ты знаешь, что слово Сколкза Крылатого Сокола твердо и непоколебимо.

Текамсех посмотрел на него, на Лэйса. Он понимал их обоих, и у каждого была своя правда, и оба были его друзьями. Он молча пожал протянутую руку Сколкза.

Лэйс смотрел в другую сторону. Наверное, слишком несправедливо, слишком обидно и больно. «Но как возможно, скажешь ты, не возмущаться. Обидел ли кто тебя? Огради крестным знамением грудь; вспомни все, что происходило на кресте – и все погаснет…» Это говорил Иоанн Златоуст. Но он не смог просто и равнодушно принять эти сегодняшние боль и кровь, он выказал столько самолюбия и строптивости, так разве он и правда не стоил всего случившегося? «Отче наш, иже еси на небесех…»

Яркие блики солнца сверкали на воде. Светлый, торжествующий пасхальный напев почему-то вспомнился и пришел на сердце. «Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем. Рцем, братия, и ненавидящим нас простим вся воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав…»[36]

Лэйс помнил. Лэйс понял сейчас: «Смотри часто на Иисуса: Он – пред убийцами Своими, как безгласный агнец пред стригущим его; Он предан смерти, как безответное овча на заколение. Не своди с Него очей – и растворятся твои страдания небесною, духовною сладостию; язвами Иисуса исцелятся язвы твоего сердца»[37].

«И хлеб, егоже Аз дам, Плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира. Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:51, 56)». «Ничего большего не содержит в себе таинство, совершаемое в Пасху, пред тем, которое совершается теперь, – наставлял когда-то святитель Иоанн Златоуст против тех, которые недостойно или однажды только в год приступают к причащению Св. Таин. – Оно одно и то же; та же благодать Духа; оно есть всегда пасха. Знают это те из вас, которые посвящены в тайны. И в пятницу, и в субботу, и в воскресный день, и в день мучеников – совершается одна и та же жертва. “Ибо всякий раз, – говорит, – когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете” (1Кор.11:26)»[38].

Но он сам сейчас со своим мятущимся и непокорным сердцем, в то время, когда ведь было написано: «Не воспрекословит, не возопиет и никто не услышит голоса Его» (Мф.12:19)…[39].

А река несла свои воды за поворот. Лэйс встал и перешел по другую сторону Текамсеха, сел рядом со Сколкзом. Наверное, где-то там, в мире злобных духов поднебесья, какое-нибудь сонмище лукавнующих и торжествующих низверглось сейчас в своем поражении ниже земли, но он не знал этого. Он был всего лишь Натаниэль Лэйс, и он просто уже успокоился и теперь протянул руку Сколкзу:

– Я понял тебя. Прости меня тоже.

Сколкз был озадачен, хотя и сам не мог признаться себе в этом. На него смотрели очень проникновенные серо-голубые глаза, и он не понимал, где теперь была та пылающая ярость и ожесточенность, которые он совсем недавно видел в них. Сколкз снова пожалел, что этот мальчишка по своему рождению принадлежит к чужой, ненавистной крови. Наверное, они могли бы стать друзьями. Откуда в нем столько мужества и силы, что он так спокоен сейчас и так беспристрастен к нему? Казалось, серо-голубой свет его глаз своими лучами растапливал сейчас лед непримиримого враждебного сердца, и Сколкз невольно накрыл его руку своей рукой.